Серебряная клятва - Екатерина Звонцова

– Серебра? – нетерпеливо перебил Янгред.

– Именно.

– Славно. Я непременно всё ему объясню. Скачи, передай, что я скоро буду. И ещё…

Гонец, явно удивлённый тем, что разговор так обрывают, предупредительно уточнил:

– И ещё?..

– И ещё передай, что ему не стоит бояться. За серебром будет кому присмотреть.

Юноша по-прежнему недоумевал. Рассмеявшись, пусть даже прекрасно понимая, что рано ещё смеяться, Янгред потрепал его по узкому плечу.

– Полно моргать. Полно, друг мой, вперёд. Время сейчас намного дороже золота.

И серебро тоже.

Не успел гонец снова вскочить в седло, как Янгред уже сорвал с письма сургуч.

«Братец!

Должен сказать, ну и задал ты задачку! Если б не прослышал о твоей хитрости, о том, что ты, даже выведя Свергенхайм из солнечной кампании, ухитрился оставить Свергенхайм в солнечной кампании, вряд ли я стал бы тратить на тебя бесценные силы. Знаешь, как я сначала испугался за свой гениальный план?! Впрочем, к дельцу. Хотя ты загнал меня ну в очень узкие временные рамки, я его провернул. Должен сказать, у меня получилось выдоить из продажи твоего домена даже больше заявленного тобой, но это «больше» я сложил в казну. Должен же я был что-то поиметь, и, заметь, мне хватает мужества признаться, потому что я самый честный король! Ох, я увлёкся. С армадой отправляю то, что ты затребовал, если наш вздорный командор Ореанг, конечно, не придёт в ужас от тучи денег, которую вынужден будет тащить через океан почти без стражи. Впрочем, погрузку совершили инкогнито, тут уж я расстарался, так что командору нечего опасаться пиратов. Да и я всегда могу пригрозить, что отрублю ему голову, если что!

Ты вряд ли будешь отрицать, что управиться с таким, имея в запасе менее недели, почти невозможно, но ты ведь меня знаешь, я всё для тебя сделаю. Ты в неоплатном долгу передо мной, но так и быть, ладно, мудрые короли прощают долги своим лучшим вассалам. Ты стоишь этого, братец, я-то знаю, ты хитёр и настаивал неспроста. Едва ли тобой владеют какие-то там сантименты или, не дай Семейство, желание сбежать в Неизведанное, куда так рвался тот твой сумасшедший наставник из Ойги, как бишь его? Ладно, неважно, так или иначе, я жду от тебя блестящих результатов и скоро сообщу народу, что часть его в ближайшие месяцы сможет перебраться на наши новые, чудесные, уютные территории. Не разочаруй людей. И меня.

Здесь можно закончить, но я, выполняя братский долг, скажу. Не то чтобы мне было дело, но твоё решение меня тревожит. Оно скороспело. Ты такие не принимаешь. Могу только гадать, для чего тебе внезапно потребовались деньги и почему ты просто не попросил их в долг у нас, своих сюзеренов и кровных родственников. Пусть то, с чем ты расстаёшься, давно тобой заброшено. Но мне казалось, ты бережёшь это как память. Нет, я не стал разбрасываться препонами и уговорами, и всё же уже сейчас, когда сделанного не воротить, я настоятельно советую тебе подумать. Ты действительно поступил по уму? Ты знаешь, куда тебе возвращаться? И… вернёшься ли ты вообще, Янни? Если ты захочешь по прибытии выкупить домен назад, обратись ко мне. На этом благословляю тебя на добрые свершения, прощай.

Богами коронованный

Его Величество

Твой брат»

Три абзаца написаны были разным почерком, разными чернилами, явно с перерывом. Так же странно выглядели три подписи, раскиданные на существенном расстоянии друг от друга. Янгред усмехнулся, вчитываясь, определяя последовательность. Ритрих, Эрнц, Харн. Скорее всего, именно так. Первый, грубоватый и помешанный на самовосхвалении; второй, особенно нудный и силящийся упрочить власть победами, и третий, пекущийся о незаконнорождённом брате чуть больше остальных. Харн вообще отличался от близнецов: глубже во всё вникал, писал грамотнее, да и нравом был тише. В заботливых словах его было здравое зерно, и эти же вопросы мешали окончательно смириться. По уму? Кто знает.

Видя, что полки собираются, Янгред пошёл людям навстречу. В роще заходились трелями птицы. Под босыми ногами приминалась каждая травинка, а запах близкого моря всё крепнул. И, как и бегущее время, как и серебро, заполнявшее корабельный трюм, как и оставляемая за спиной река, это казалось сейчас намного дороже золота.

Ей снилось, что ей восемь, снилось, что она – чья-то дочь. Снилось, что длинные волосы её заплетены в две косы неуклюжими руками отца. Он всегда заплетал их сам. Женщины из дворни не очень-то жаловали вёрткую девчушку, смотревшую всегда прямо и таскавшуюся больше с оборванными уличными бродяжками, чем с детьми своего круга.

Ей снилось, что она всё же пошла играть с теми, с кем делила кров: дочками прислужниц, и сыном садовника, и тройняшками царского конюха – двумя мальчиками и девочкой. Они устроили большие прятки, потому что терем пустовал. Вайго с боярами, воеводами и двумя третями стрельцов умчал на охоту; дворня бездельничала. Из господ осталась только царица Рисса. Но крыло, где она жила с детьми, просто исключили из игры.

Девочка никак не могла придумать, где спрятаться, и в поисках места забежала наверх, туда, куда редко поднималась, где было особенно пусто, где жили в основном царские ловчие и псари. Все они уехали. Сумрак особенно сгустился по углам.

Она лихорадочно заозиралась, понимая, что вернуться вниз уже не успеет: вот-вот кончится счёт, и Зилько, один из мальчишек конюха, пойдёт искать. Но ведь можно было остаться. Нырнуть в какую-нибудь тень, в закуточек, а может, найдётся гобелен, или…

Проскакав по узенькому коридору вдоль галереи распахнутых окон, она наконец приметила огромный, украшенный каменьями ларь. Ларь приютился в округлой стенной нише, и рядом с ним осталось местечко. В самый раз.

Ей снилось, что она, в восторге от находки, забралась в это убежище, забилась поглубже, но так, чтобы видеть коридор. Она стала ждать; она даже подумывала выскочить и напугать Зилько, когда тот появится…

Но пришёл не Зилько.

Ей снилось: золотистые всполохи ослепили издали, из-за поворота, заставили сердито заморгать и потереть глаза. Почти сразу она поняла: птица! Царская птица тоже зачем-то прилетела на этаж, может, потерялась? Девочка хотела даже высунуться, но…

– Подожди, моя хорошая. Подожди.

Царица!

Царица появилась следом – высокая, худая, как и неизменно, в белом одеянии, расшитом яхонтами и чёрным жемчугом. Она величественно протянула руку, и птица вспорхнула туда, наклонила головы. Девочка отпрянула, дальше забилась в нишу. Замерла и перестала дышать, разглядывая тяжёлый узел царицыных волос. Только бы не заметила! Разозлится! Не понравятся Риссе такие игры, и пусть даже это не её крыло… она же жена царя, ей-то можно бродить где угодно.