Тени Архонта - Анастасия Машевская

— Значит, в первую очередь нам нужны имена тех, кто владел магией Преобразования? — смекая, спросил Жал, принимаясь тоже рыться в разбросанных томах и свитках.

— Именно, — согласилась Данан.

— Ради интереса, Данан, — вдруг обратился Дей. — Ну вот разберем мы сейчас какие-то свитки на руки, каждый по штуке. А остальное что, потащим так? Ты серьезно?

Хороший вопрос, качнул головой гном, а следом и Жал. Оба наемника знали главное правило подобных странствий — ходить налегке.

— Это я надену, — заявила Данан, выуживая из кучи пояс с зельями, которые передала Кианнон. — А остальное можно сложить точно также, как было прежде. Прочитанное будем сжигать, — с нажимом сказала чародейка. — Это облегчит наши сумки и позволит нам сохранить в тайне то, что мы узнаем. К тому же, большинство этих книг и свитков из закрытых материалов Цитадели. Если поймают какие-нибудь местные Стражи Вечного, придется объяснять, что я могла бы получить к ним доступ, как рыцарь-чародей, а это значит…

— Придется оголять клинок, и мы знаем, к чему это приведет, — закончил Дей. — Жал, тебя тоже касается. Не светись лишний раз.

Эльф просто кивнул, а вот Борво счел необходимым уточнить:

— Может, стоило попросить в твоей Цитадели и для него ордовирный браслетик?

Данан передернуло от одного напоминания, но ответила чародейка ровно:

— Браслетик у нас есть еще из Талнаха. Но любая ситуация может оказаться критической. И Жал — не тот боец в нашем отряде, которым можно пожертвовать.

Намек вышел сам собой, и Борво, скрипнув зубами, гортанно рыкнул. По нему ясно читалось, будь Данан мужиком, за такие слова он бы ей точно начистил рожу.

— Ладно, Жал сейчас не главное. — Влез Дей. — Можешь это сложить? — подбородком качнул в сторону библиотечной горы.

— Само собой.

— Я думал, у тебя только стихии и кошмар, — протянул Хольфстенн, прищуриваясь.

— Так и есть, — отозвалась чародейка, копошась в бумагах и выуживая первые необходимые свертки. — Но я уже говорила, любой маг выучивает простейшие схемы из каждой доступной школы, включая Дом Свитков. Кианнон знала, или Сеорас знал, для кого этот секретер, поэтому артефакторы наложили сюда настолько элементарную печать, что его могу открыть и закрыть даже я. Собственно, единственную печать, которую я и могу открыть, — усмехнулась молодая женщина.

— То есть, при желании, даже я мог бы разбить эту печать по старой памяти Стража? — осведомился Дей.

— Ага. Только разбитые заклятия назад не соберешь. Это как замок: если есть ключ — порядок, откроешь и закроешь, когда надо. А если выдерешь механизм с мясом, то за этим замком уже ничего не спрятать.

— Отлично, тогда решено. Будем все жечь. Тебе ведь нравится жечь? — Дей подмигнул Данан, и Хольфстенн на это картинно всплеснул руками:

— О, ты бы просто знал, насколько! В последний раз она нас с Жалом чуть своими руками не сожгла!

— Ну не сожгла ведь, — миролюбиво отозвалась чародейка.

«Потому что тебя вовремя отвлекли», — подумал Стенн, а вслух пожаловался:

— Мне все равно подпалило брови и бороду.

— Скажи спасибо, что не яйца, — посоветовал Дей.

— Голос заправского евнуха, — откомментировал гном. Дей вспыхнул, бросил короткий взгляд на Данан, раскраснелся еще сильнее и бросился на гнома. Поколотить в шутку, не более того.

— Мы складываем вещи, — строгим голосом напомнила Эдорта.

— О, точно, да, Т… Тора, — Борво первым побежал ей на выручку, принялся бездумно перекладывать какие-то ветхие листочки. При этом на девушку он таращился с трогательной робостью.

— Борво, осторожнее! — шикнула на него Данан, когда здоровяк зацепился ногой за какой-то ветхий том и едва не свалился прямо поверх книг и свертков.

— Милая, — позвал Жал чародейку, ласково положив ладонь на плечо. Данан почувствовала от этого касания, насколько на самом деле сведенные её плечи и все мышцы в теле. — Мы справимся.

Дей завис, глядя, какими взглядами обмениваются Данан и Жал. В довесок к и без того обескураженному состоянию, он услышал, как откуда-то снизу пропел Хольфстенн:

— Евну-у-у-ух.

Тихонько так, но Жал прыснул. Дей от злости снова набросился на гнома, и даже Данан улыбнулась широко и открыто.

— И часто они так? — спросила подошедшая сбоку Тора.

— Реже, чем следовало бы, — отозвалась Данан неожиданно тепло и с тоской. Рука Жала все еще была у неё на плече, и Данан, положив пальцы поверх, коснулась его руки.

У Альфстанны начались черные времена.

Она, привычная к тому, чтобы скрываться в любые вынужденные для женщины моменты от прорвы солдат и охраны, не могла и на миг улизнуть от четырех противнейших женщин. Они сопровождали её повсюду, от трапезной до уборной, они мыли её при купании, едва ли не спорили, кто будет задирать ей юбки в нужнике, и — Стабальт могла поклясться — до последнего зернышка пересчитывали, сколько каши она съедала за завтраком. О том, чтобы в подобных условиях встретиться с Толгриммом, не могло быть и речи.

Планировалось, что она сможет наверняка узнать, кто из знати попал к Молдвиннам в плен и теперь используется для шантажа, а также выяснить, где расположены неочевидные входы во дворец, как охраняются ворота крепости, сколько человек в каждом гарнизоне. Может даже, она могла бы где-то подсмотреть планы крепостных сооружений, чтобы облегчить задачу остальным. Но все, чего она пока достигла — научилась испражняться под надзором, при этом не краснея.

Потому каждый вечер, укладываясь спать и борясь с бессонницей, порожденной страхом не дожить до утра — кто этих дворцовых баб знает?! — она пыталась придумать хоть какой-нибудь способ улизнуть от злобных мегер.

Альфстанну угнетало сложившееся чувство ожидания. Ей казалось, что её засунули в бочку с прогорклым медом и теперь тягают внутри туда-сюда, едва елозя ковшом. Каждый момент был никаким и роковым одновременно: она опасалась любого шелеста или, особенно, шепотка своих «служанок», кусала локти, не в силах придумать, как быть самой, и только уповала на Толгримма, что, быть может, хотя бы ему удастся что-то узнать и как-то связаться. Если не с ней, то с Ллейдом. Или Диенаром.

И Толгримм не подвел.

На четвертый день пребывания Альфстанны в заточении какой-то мальчишка из конюшен доставил Альфстанне послание, что Лард, её конь, заболел. Возможно, был отравлен, еще более возможно — неумышленно, просто сожрал что-то не то. Разумеется, первыми послание прочли фрейлины, которые тут же оповестили Хеледд. Та, в свою очередь, вызвала Альфстанну на допрос, долго бросалась обидными словами, что на такую детскую, совершенно тупую уловку в жизни бы не купилась. А вот что она, Стабальт, намеревалась в конюшнях обсуждать со своим прихвостнем, королеве было очень любопытно.