Правда не нуждается в союзниках - Говард Чапник

На пике противостояния в Сальвадоре в начале 1980‑х мне удалось побеседовать со взволнованным Томом де Фео, тогдашним директором фотослужбы «Miami Herald». Больше всего его волнение было связано с тем, что в армии фотографов, плохо подготовленных к дисциплине военного времени, царят дух непрофессионализма, стремление к глупому риску, бравада.

«Им невдомек, – сказал де Фео, – что одиннадцати-, двенадцати-, тринадцатилетние подростки, вооруженные карабинами и автоматами, не видят разницы между журналистом (в хаки и с 30 кг фотооборудования на шее) и солдатом регулярной армии. Этим пацанам на все наплевать. Жизнь в Сальвадоре стоит не больше четырех с полтиной баксов в день – такова стандартная сумма ежедневного дохода в этой стране».

Законы войны не только нигде не прописаны, но и попросту неизвестны большинству ее участников. Учитывая это, нынешним и будущим военным фотографам неплохо было бы ознакомиться с рекомендациями относительно съемок в горячих точках.

1. Вы должны говорить на основном языке страны и знать как можно больше о местном языке тела и местных жестах. Поверхностное знание языка может дать вам ложное ощущение безопасности. Если вы не говорите на языке страны, позаботьтесь о том, чтобы вас сопровождал гид или помощник из числа местных жителей, который поможет вам в коммуникации с местным населением.

2. Следует быть в хорошей физической форме и уметь защищаться. Убедитесь в том, что вы сделали все необходимые прививки против тифа, малярии и других болезней, с которыми можете столкнуться.

3. Необходимо обладать выдержкой, запасом моральной прочности и смекалкой.

4. Необходимо иметь хорошее снаряжение, в том числе специальный жилет.

5. Изучите страну и ее историю, прочтите все доступные материалы о том, что привело к вооруженному противостоянию.

6. Нужно быть достаточно сообразительным, чтобы быстро выпутываться из опасных ситуаций.

7. Не ввязывайтесь в авантюры, задуманные другими фотожурналистами.

8. Принимайте зрелые и взвешенные решения.

9. Бесцельное блуждание в поисках интересных кадров в зоне военных действий не приводит ни к чему, кроме скучных картинок и увечий.

10. Прежде всего – оставайтесь людьми. Это, на мой взгляд, лучшая защита для фотографа.

Фотожурналисту, выполняющему задание, угрожают не только пули, шрапнель и камни. Энтони Суо не получил ни царапины, хотя много лет снимал в опасных зонах, однако нельзя сказать, что он вышел сухим из воды. Он на всю жизнь испортил себе пищеварительный тракт, подхватив в Эфиопии бильгарцию. В течение пяти дней его лечили в местном госпитале сильным ядом, который победил недуг, но на целый год выбил Суо из колеи. Вместе с многочисленными коллегами он пострадал от целого ряда болезней, распространенных в тропиках. Многие западные фотографы, работающие в Африке и Южной Америке, становятся жертвами паразитов и тропических инфекций.

Опасность для психики заключается в том, что фотожурналисты постоянно видят страшное насилие. Фотографов это травмирует ничуть не меньше, чем других участников событий. Разрубленные на куски тела снятся фотографам месяцами, если не годами. Будучи частыми свидетелями сцен насилия, фотографы со временем привыкают к ним, но тогда возникает другая проблема: возвращение из горячих точек в нормальные места, где течет спокойная будничная жизнь, например в Париж или Нью-йорк, оказывается очень болезненным, а порой и вовсе невозможным. Работа в зоне военных действий непредсказуемым образом влияет на поведение, чувства, отношения с окружающими.

Кристофер Моррис, сегодня уже ветеран военной фотографии, после каждой поездки четыре-пять дней проводит в одиночестве, в тишине, приходя в себя. «Когда я возвращаюсь, – рассказывает он, – я не могу посещать светские вечеринки, поскольку то, что во время таких вечеринок обсуждается, кажется невероятно пошлым по сравнению с борьбой за выживание, свидетелем которой я только что был. Объем моего внимания не безграничен. Я знаю, что я крайне нетерпим и вспыльчив. Женщине, заводящей себе парня этой профессии или собирающейся за него замуж, нужно понимать, что их отношения будут напоминать бесконечные американские горки».

Фред Уорд – благоразумный фотожурналист из Вашингтона, сотрудничающий с «Black Star». Благодаря своей профессии он побывал на всех континентах. В течение нескольких месяцев он работал над проектом, который описывает как «самый трудный и выматывающий». Проект был посвящен опасным отходам, он делал его для «National Geographic». Во время этой съемки Уорду пришлось иметь дело с радиоактивными веществами и множеством других опасных субстанций – газообразных, жидких и твердых.

«Главное, – говорит Уорд, – как можно меньше соприкасаться с ними». Для этого Уорд использовал одноразовые костюмы, головные уборы, защитные очки и обувь со стальной подошвой. Обычно для защиты от ядовитых газов он надевал респиратор, но в штате Огайо, где была опасность взрыва, Уорд носил маску, целиком защищавшую лицо.

Очевидно, что фотографу необходим доступ к камере и ее элементам управления, поэтому я носил тонкие одноразовые хирургические перчатки и использовал видоискатель Speed Finder, позволяющий видеть кадр с расстояния в 10 см, а моя камера, Canon F‑1, была помещена в бокс для подводной съемки. Вообще весь процесс сильно напоминал подводную съемку.

Впоследствии Уорд понял, что и камера для подводной съемки Nikonos прекрасно подходит для таких целей: по окончании работы токсичные вещества можно с нее просто смыть.

Я не особо волнуюсь за камеры, если только они не намокают и никак не соприкасаются с токсичными материалами. После съемки я протираю аппаратуру и не подбираю никаких предметов на зараженной местности. В принципе избежать контакта с токсичными материалами не очень сложно. А обувь я просто оставляю на месте съемки и не забираю ее домой.

Советский фотокорреспондент Игорь Костин стал первым фотографом, прибывшим в эпицентр страшнейшей в истории человечества ядерной катастрофы в Чернобыле. Он приехал на место событий спустя всего лишь несколько часов после взрыва. «Реактор все еще дымился, – вспоминает Костин, – но мне удалось сделать несколько кадров. В воздухе висела поистине мертвая тишина».

Костин живет в Киеве, в 100 км от Чернобыля. Авария на АЭС навсегда изменила его жизнь. Он получил дозу радиации, впятеро превышающую допустимую. С тех пор он постоянно ощущает усталость, ему трудно ходить. Он трижды лежал в больнице, но невзирая на то, что съемка в Чернобыле тяжелейшим образом сказалась на его здоровье, он считает необходимым продолжать документировать последствия чернобыльской аварии. «То, что я делаю, – это единственное свидетельство того, что там произошло, – говорит Костин, – поэтому мне нужно продолжать эту съемку».