Наследник Клеопатры - Джиллиан Брэдшоу

Об этом Цезарион и не подумал. Мать так и не сообщила ему, с какой целью отправляет его из столицы. В одну из ночей, еще в начале лета, царица неожиданно позвала его к себе и приказала собираться в дорогу. Он надеялся остаться в городе до самого конца – все знали, что рано или поздно город падет.

– Ты должен бежать, – сказала Клеопатра, взяв его за руку и пристально глядя ему в глаза. – Октавиан может пощадить всех остальных, но только не тебя. Я приготовила корабль и деньги. Ты должен спешить, пока мы еще держим контроль над Нилом. Я присоединюсь к тебе, если смогу.

Затем она обняла его. Она часто его обнимала – обычно это было не более чем формальность, – как бы показывая всем придворным, что он ее сын и она от него не отказывается. Но на этот раз все было по-другому: Клеопатра крепко обняла Цезариона, прижавшись губами к его волосам, затем вытянула руки и долго-долго смотрела на него.

Только сейчас Цезарион понял, что мать уже тогда знала, что видит его в последний раз. Родон был прав. Золото и корабль предназначались не для продолжения войны, а лишь для сохранения его жизни. Он всегда знал, что мать произвела его на свет как средство и мечтала о том, чтобы объединить в одном человеке правителя Римской империи и наследника Александра. Мысль, подсказанная Родоном, что мать хотела сохранить ему жизнь, даже зная, что он никогда не достигнет той цели, ради которой она его родила, стала откровением для Цезариона. Он был поражен и глубоко тронут этим внезапным открытием. Он сидел не шевелясь и прислушивался к бешеному стуку сердца. Затем он поспешно выудил мешочек с травами и сделал глубокий вдох, опасаясь, что эта неожиданная новость вызовет у него приступ.

– Спасибо, – вымолвил он наконец.

– Ты разве этого не понимал раньше? – спросил Родон. Цезарион покачал головой.

– Она, конечно, не производила впечатления заботливой и любящей матери, – негромко продолжил Родон. – И поэтому ты не ожидал от нее такого проявления любви.

– Она жестоко разочаровалась во мне, когда случился первый приступ, – ответил Цезарион. – Она делала все возможное, чтобы меня вылечить. И это... разрушило наши отношения.

– На самом деле царица хотела, чтобы ты остался в живых, – мягко произнес Родон. – И у тебя все еще есть такой шанс. Как насчет того, чтобы действительно попытаться поехать в один из портов на Красном море? Архибий даст тебе денег.

– Нет. – Цезарион вытер невольно выступившие слезы и опустил мешочек с лекарственной смесью. – Я подвергаю опасности всех, кто мне помогает. По пути в Александрию меня дважды допрашивали римляне, я прошел через три таможенные заставы. Я выжил только благодаря тому, что ехал вместе с отцом Мелантэ, честным купцом, который законно вез свой товар, имея на руках все необходимые документы. Если же я буду путешествовать один, как какой-то беглец, да еще с огромной суммой денег, то меня точно поймают.

– Ты мог бы вернуться к тому купцу, – предложил Родон. – Судя по твоим словам, он стал тебе настоящим другом. Мы могли бы...

– Нет, – твердо сказал Цезарион. – Я не могу играть его жизнью. Как я смею просить добропорядочных людей рисковать своим благополучием ради меня, когда я сам не вижу смысла в своем существовании? Ты же сам это говорил. Я не стою больше ничьей жизни. – Юноша снова вытер глаза. – И вообще, я уже от всего этого устал. От лжи и постоянных ошибок, от предательства и болезни. Наконец-таки я обрету покой.

Повисло молчание, которое было прервано неуверенным стуком в дверь.

– Войдите! – крикнул Цезарион.

В каюту заглянула старшая из трех рабынь, которых ему предоставил Архибий.

– Хозяин, – волнуясь, начала она.

Но тут мимо нее в каюту протиснулась Мелантэ.

Неожиданно для самого себя Цезарион поднялся со стула и распростер перед ней руки. Мелантэ, даже не задумываясь, бросилась в его объятия, как будто это было в порядке вещей, и прижалась лицом к его плечу. В этом объятии было скорее утешение, нежели любовь, но все равно ему показалось, что весь он распахнулся ей навстречу. Цезарион поцеловал ее волосы и ласково погладил по голове. В этот момент на него нахлынуло ощущение безудержного счастья. Мелантэ была на свободе благодаря ему! Этим поступком можно гордиться.

Он думал отвести ее домой уже ночью, но пережитый ужас сделал свое дело: как только Мелантэ почувствовала, что опасность миновала, она упала на пол и забилась в истерике. Цезарион приказал служанкам позаботиться о ней, и те, дав девушке немного теплого вина, смешанного с медом и опиумом, уложили ее в постель. Теперь она проснулась – кажется, ее искупали и натерли благовонными маслами, – и он держит ее в своих объятиях.

Рабыня, казалось, приятно удивилась, увидев столь бурную встречу.

– Вы все-таки хотели увидеться с этой девушкой? – спросила она, понимая, насколько нелепо звучит ее вопрос. Слишком было очевидно, что он более чем хотел.

Цезарион кивнул.

– Спасибо за то, что вы позаботились о ней.

Служанка поклонилась и вышла из каюты. Мелантэ подняла голову и пристально посмотрела на него. Ее губы припухли от ударов, которые она вынесла вчера, а левая бровь была рассечена, но глаза светились от счастья и казались такими же обворожительными, как всегда.

– Ты действительно их хозяин? – спросила она. Интересно, поняла ли она что-нибудь из того, что произошло накануне? Наверное, немного. Мелантэ обладала исключительной наблюдательностью и была далеко не глупой, но, скорее всего, девушка слишком переволновалась вчера, чтобы все это осознать.

– Только на некоторое время, – ответил Цезарион. – Рабы принадлежат одному другу моей матери. И как только мы закончим складывать вещи, они отправятся к своему хозяину.

Мелантэ вздрогнула.

– И это все из-за меня? Из-за того, что ты за меня вступился? Вот почему капитан отказывается тебя везти...

– Это даже к лучшему, – твердо сказал Цезарион. – В любом случае я не очень-то и хотел ехать на Кипр.

– А что с твоим братиком?

Он покачал головой.

– Он жив. С ним его старая кормилица. По всей видимости, с ним ничего плохого не сделают. Я должен быть этим доволен, поскольку сам не могу гарантировать ему безопасность.

– А как насчет твоего троюродного брата? Он знает о том, что ты здесь?

– Троюродный брат! – удивленно воскликнул Родон. Цезарион даже забыл, что учитель тоже находится в каюте. Он выразительно посмотрел на Родона и спокойно произнес: – Да, это так, ты же сам знаешь. Дальний, но все же брат.

– Только он сам думает по-другому, – мрачно заметил Родон. – По его мнению, если кто-то из вас дальний, так это ты. Здравствуй, милая девушка.

К разочарованию Цезариона, Мелантэ выскользнула из его объятий и повернулась к Родону, окинув того недоверчивым взглядом.