Жанна Ланвен - Жером Пикон

Катерина нравилась мадемуазель Марсель больше всех.

Она была русской, дочерью офицера кавалерийского полка Николая II и внучкой губернатора Финляндии. Для нее и для ее семьи все резко изменилось после революции 1917 года[505]. Они жили в Париже в изгнании, храня воспоминания о прошлом: резвых маленьких князьях, французских гувернантках, ужасах Гражданской войны, покинутой родине и об ужасном путешествии в Европу, во время которого им пришлось бросить багаж и отдать почти всем деньги и драгоценности докерам в Константинополе, которые выкупили беженцев. Она видела, как в море выбросили старого белого генерала, раненного в бою, медленно умиравшего на берегу.

Дальше последовала битва нищеты с чувством собственного достоинства, в результате чего Катерина стала искать бывшего лакея своего дяди, сына вольноотпущенного крепостного, который стал богатым владельцем процветающей компании по торговле парфюмерией, расположенной на улице Руаяль.

По его рекомендации она обратилась в несколько домов моды, находящихся по соседству, пытаясь наняться рисовальщицей или дизайнером: с самого детства она увлекалась созданием моделей одежды. С огромным трудом удалось убедить родителей, чтобы те позволили заниматься такой работой.

Но ужасная нужда приводила их в отчаяние, да и работа казалась, на первый взгляд, лишенной прямой практической пользы и тесно связанной с искусством. Это смягчало унижение от необходимости гнуть спину за кусок хлеба, а потом пример нового отношения к такой работе заставил отринуть все сомнения: в 1927 году княжна Натали Палей, законная дочь великого князя Павла, вышла замуж за кутюрье Люсьена Лелонга и стала манекенщицей в его Доме моды[506]. В тот же год мадемуазель Катерина начала работать у Ланвен.

Как и Марсель, Катерина считалась одной из «основных».

Она была прекрасно воспитана, обладала изысканными манерами и хорошим вкусом, поэтому ее ставили работать на сложных показах и вечерах, требовавших особенной подготовки, например на Балу белых кроваток[507] или гала в Довиле. В 1935 году Жанна Ланвен привезла ее в Брюссель на Всемирную выставку, где Катерина во всей своей красе появилась перед молодой королевой Астрид[508]. Тем не менее ее отношения с хозяйкой были не более близкими, чем у остальных девушек. Катерина убедилась в этом, когда решила начать самостоятельно свое дело и создавать модели по собственным эскизам: к ней тут же пришла с неожиданным визитом неотвратимая мадемуазель Рене, чтобы проверить на месте, нет ли хищения идей.

Филиалы под неусыпным контролем

В послевоенное время филиалы процветали. Было разумно продавать свои модели от своего имени в своих бутиках.

Марка Ланвен становилась все известнее, к тому же уменьшалась вероятность копирования и шпионажа. На места тех, кто поддерживал связь между филиалами и материнской компанией, Жанна выбирала доверенных людей – членов семьи, к которым она благоволила и которых всячески поддерживала.

Например, один из ее братьев, Адольф Ланвен, в 1925 году управлял филиалом в Каннах. Родство не делало ее слепой к недостаткам. Аргусовым оком Жанна следила за всем, что делалось и в парижских бутиках, и в солнечных залах филиалов.

Адольф предоставлял ей регулярные подробные отчеты наравне с остальными сотрудниками.

Парижский Дом моделей и филиалы находились в постоянном контакте: телефонные разговоры и почта, которую курьеры ежедневно доставляли туда и обратно, а иногда и по нескольку раз в день… Контролировалась доставка заказов, количество товара на складах, управление персоналом и текущими делами.

В архивах Дома хранятся десятки копий писем или фрагментов писем, датированных декабрем 1932 года. Мы пытались проследить почту с указаниями из Парижа для филиала в Каннах и ответы оттуда, где описывалась работа филиала.

Эти документы для внутреннего пользования помогают понять роль парижских ателье на всех этапах производства.

Вся работа централизованно жестко контролировалась дирекцией материнской фирмы, что, впрочем, неудивительно.

13 декабря парижский офис обратился в филиал по поводу образцов ткани для выбранной некоей «миссис Кочран» модели: «Для манто “Фарман” вы попросили нас сделать рукава из цельного куска без швов. Это невозможно по выкройке манто, поскольку швов посередине на спине тоже нет, а отрез ткани недостаточно широк, чтобы сделать рукава из цельного куска (подтверждено по телефону). После вашего ответа мы делаем манто с рукавами с проймой, но без внешних швов. Пожелания этой клиентки будут вам высланы завтра к примерке».

Средиземноморский филиал получил уведомление о том, что выполнить заказ на тапочки к домашнему платью «миссис Верджил Нил» невозможно, но ей будет выслана вместо этого пара в синем цвете с кармашками.

Но зато парижский Дом имел возможность послать в Канны манто «Фарман» в том варианте, который был согласован во время примерки: «Мы оставили рукав из хлопка. Пожалуйста, уточните, делать его прямым или по косой линии, а также укажите, делать ли выкройки для шитья с инкрустациями или для гофрированных складок».

Таким образом, мадам Кочран могла выбирать из двух вариантов. Расстояние не было помехой для того, чтобы менять модели в соответствии с пожеланиями клиенток, в этом случае работу делали в Париже. Тем же днем датировано уведомление из Парижа о том, что для мадам Хараберри выполнен заказ на платье «Нахалка», причем выполнен «точно», то есть модель полностью соответствовала варианту, представленному в коллекции.

В отличие от двух шляпок – «Лотрек», «черный вариант», и «Розан», «белый вариант, бархатный, образец № 3».

В случае разногласий при выполнении изменений выносилось заключительное предупреждение о возможных недостатках, которые повлечет за собой модификация. Это предупреждение персонал филиала должен был представить клиентке, при этом оставляя ей возможность настоять на поправках, поскольку главной задачей филиалов было продавать модели, а не пропагандировать их. Например, по поводу заказа мадам Карлье филиал получил следующее послание: «Мы высылаем вам манто “Буридан”. Мы изменили форму воротника, поскольку точная форма крайне важна для воротников из сукна, хотя мы и не считаем, что воротники из сукна вообще могут быть красивы».