Кровь дракона. Держать строй - Дмитрий Христосенко

Сувор порадовался, что, двинувшись на прорыв, не отдал наследника престола в обоз, а решил выносить Глеба под прикрытием первой когорты.

– Вскройсь! – скомандовал примипил, резко вскакивая с колен.

Одновременно с ним поднялся весь первый ряд. Задние ряды толкнулись им в спины, и когорта, отшвыривая врагов, коля и рубя мечами, сбивая их с ног и топча упавших сапогами, понеслась вперед, набирая разгон.

– Нале-во-о! – кричит Сувор.

Отряд синхронно поворачивает, подчиняясь приказу командира, разгоняется, одним махом преодолев отделяющее их от противника расстояние, и слитно, общим весом врезается в не успевших отреагировать врагов. Прорвав кольцо, они соединяются со второй когортой.

– Вовремя вы, – устало улыбается Раон, возглавивший оставшийся без старших командиров отряд. – Зажали со всех сторон. Думали, всё – здесь ляжем.

– Не торопитесь помирать, у нас еще дела не закончены. Давайте пристраивайтесь справа. Пойдем к обозу, там нашим хвост обрубили, – отвечает Сувор, и уже своим: – Смена!

Первая линия, пользуясь тем, что враги временно отступили, делает полуоборот и уходит в стык щитов следующей линии. Второй ряд смыкает щиты, занимая их место. Рядом перестраивается тем же способом вторая когорта.

Звучат команды командиров, и оба подразделения движутся в сторону обоза. Врагов там немало, но настоящих профессионалов – наемников и туронских рыцарей – меньшинство.

Попавшие под удар ополченцы не могут сдержать атаку фароссцев. Выжившие начинают разбегаться. Часть врагов когорты оттеснили в сторону обоза, подставив под стрелы засевших в обороне стрелков. Прорвавшись к повозкам, оба отряда делают поворот, выстраивая заслон. Теперь врагам, чтобы добраться до раненых, придется атаковать вставшие в оборону когорты.

– Расцепляй телеги! – командует Раон. – Раненых грузите обратно и ходу отсюда, пока не догоните остальных. Мы прикроем.

Лучники делятся на два отряда. Один остается прикрывать когорты стрелами, второй бросается к повозкам, выкатывают по одной, выстраивая в линию, и начинают грузить раненых. Как они ни торопятся, но на все уходит около получаса. У одной телеги оказалась сломана ось и ее приходится бросить. Другая повозка в полном порядке, зато убита лошадь. Приходится перепрягать из одной в другую. Наконец, телеги трогаются в путь. Когорты движутся параллельно, прикрывая их от вражеского нападения. Враги следуют за ними в некотором отдалении. Атаковать, после двух попыток обернувшихся для них большими потерями, они пока не осмеливались.

Вскоре повозки догоняют основную часть обоза. Солдаты уходят вперед, расчищая дорогу. Догоняют ушедшую вперед третью когорту. Совместно отбивают несколько атак. Чувствуется, что туронцы выдохлись. Даже рыцари маркграфа нападают без прежнего напора. Раньше они буквально вгрызались в фаросские ряды, и, чтобы заставить их отступить, требовалось затратить немыслимые усилия, а теперь отходят, стоит только навалиться на них всерьез. И это хорошо! Проведи они хотя бы пару атак с прежним пылом – когорты бы не смогли их сдержать. Слишком сильно вымотались солдаты за этот бой. Сейчас только злость на врага и поистине железная воля – слабые духом уже погибли – заставляют их упрямо прорываться вперед. Именно из-за усталости было большинство потерь за последние часы боя. Даже самые выносливые были на грани.

– Вправо уступом! – кричит Раон. – Впереди первая, потом мы, третья – за нами! Обоз обходит по левой стороне! Вперед первой не лезть! Поддержите нас стрелами!

Когорты устало идут в атаку. Усилие, еще одно, и они прорвутся! Грозно ревет Сувор, и первая когорта переходит на бег. Медленный, но бег! Откуда только силы нашлись? Сшибка! Подразделение Сувора взламывает порядки оказавшегося на пути вражеского отряда.

Первая когорта усталой поступью выходит к дороге. Отбрасывает попытавшихся атаковать врагов, удерживая занятую позицию. Мимо пролетают всадники Густава Брэя и устремляются дальше. Следом за ними проходит третья когорта. Потом на дорогу медленно втягивается обоз с ранеными. Подходит отряд Раона и становится по соседству. Совместными усилиями они отбивают несколько нападений, медленно отступая вслед за уходящим обозом. Прорвались!

Словно дождавшись этого момента, солнце коснулось горизонта.

С наступлением темноты враги прекращают преследование. Сражение – долгое и кровопролитное – наконец-то закончилось.

Барон Тре – командующий заслоном на одном из самых опасных направлений – был не в духе. Сильно не в духе. Сложно оставаться спокойным, когда какой-то идиот залетает в твой шатер и будит тебя громкими воплями. Причем даже не может толком объяснить, что послужило причиной такого бесцеремонного вторжения. Барон с большим удовольствием раскроил бы секирой голову наглеца – все равно он ей не пользуется по назначению, иначе был бы куда более осмотрительным! – поэтому с неохотой выпускает рукоять своей любимицы, за которую ухватился спросонья, при первом же оглушающем крике.

– Нападение? Численность нападающих? Тревогу уже объявили? Дежурную сотню отправили? Что с дозором? Держится? Отошел? Уничтожен? – засыпал он вопросами прибывшего, как только понял, кто ворвался в его шатер.

Узнал, что никакого вражеского нападения не произошло, по крайней мере, пока и солдат в лагере по тревоге не поднимали, после чего рассвирепел:

– Может, тогда вы объясните вашу вопиющую бестактность, с-э-эр? – спрашивает барон, растягивая последнее слово. С кряхтением поднимается с кошмы, куда он скатился с постели, уходя от возможной атаки. Что поделать – рефлексы! Жизнь научила барона, что в случае неожиданности требуется вначале обезопасить себя, а уж потом задавать вопросы, выясняя: «Кто?», «Что?» и «Зачем?» Вот только потянутая спина активно сигнализирует старому вояке, что подобные акробатические номера не проходят бесследно в его возрасте. Из сумбурной речи вторженца Конрад Тре кое-как уяснил, что тревогу поднял передовой дозор.

– Свободен! – рявкнул барон, стараясь не кривиться от боли.

– А? – удивился перебитый на полуслове вестник, после чего начинает возмущаться: – Как вы смеете, барон? Я не потерплю такого обращения, я сын…

– Пшел вон, щенок, пока я тебе уши не обрезал! – взрывается Конрад Тре.

Чувствуя, что разъяренный старый барон вполне способен осуществить свою угрозу, вестник предпочел оставить возражения при себе и по-быстрому покинуть шатер командующего заслоном.

– Шваль столичная, – раздраженно бормотал себе под нос Конрад Тре, торопливо одеваясь, стараясь при этом двигаться плавно, чтобы не тревожить позвоночник, ноющий при каждом резком движении. – Ни боевого опыта, но дисциплины – один гонор. Доложить и то нормально не в состоянии. Только и умеют, что вопить о своих благородных предках. Да эти господа таких недоносков сами бы забили, чтобы те род не позорили.

Даже если забыть о травмированной по вине заполошного гонца спине, недовольство барона все равно было оправданно. Две декады назад на заслон пришло пополнение, и сразу же начались проблемы, приносящие командующему заслона лишнюю головную боль, что, естественно, не улучшало его настроения. Отпрыски мелких столичных и околостоличных дворян службу не знали и знать не хотели. Новоприбывшие устраивали пьянки, задирали вассалов Тре, пытались протащить в лагерь продажных девок из ближайшего городка. Обнаглевших сверх меры столичных выведенному из себя барону пришлось жестко ставить на место, доходчиво разъясняя, что идет война, и не нужно воспринимать ее как увеселительную прогулку. Те, кого не устраивают порядки, установленные командиром заслона, могут возвращаться туда, откуда прибыли. И пусть радуются, что остались в живых. Сюсюкаться с ними барон не собирается, если бы не отданные лично маркизой распоряжения, он бы уже применил кардинальные меры. Однако в следующий раз он не будет столь снисходителен. В конце концов, он является командиром заслона и может поддерживать дисциплину всеми необходимыми методами, так что за пару-тройку казненных смутьянов наследница престола точно его не накажет. Прониклись – старый вояка был очень убедителен, – но менее значимые эксцессы время от времени случались.