Книги крови. Запретное - Клайв Баркер

Двор снаружи комнаты Ванессы неожиданно взорвался криками. Гомм исчез от двери и ненадолго возник снова, чтобы прошептать:

– Они его нашли. Господи, они его нашли.

Потом он убежал.

Ванесса подошла к окну и выглянула наружу. Во дворе, пусть она и не видела его полностью, развернулась лихорадочная деятельность: сестры носились туда-сюда.

В центре этой суматохи находилась небольшая фигурка – без сомнения, беглеца Флойда – бьющаяся в хватке двоих охранников. Похоже, дни и ночи жизни без удобств его измотали – обвисшее лицо было перепачкано, лысеющая макушка облезала от переизбытка солнца. Ванесса услышала поверх общего гула голос мистера Кляйна, а потом и увидела его. Он подошел к Флойду и устроил ему безжалостный выговор. Ванесса улавливала лишь одно из каждого десятка слов, но вербальная атака быстро довела старика до слез. Она отвернулась от окна, молясь про себя, чтобы Кляйн поперхнулся следующим куском шоколада.

Пока что проведенное здесь время подарило ей странный набор впечатлений: порой приятных (улыбка Гомма, пицца, звуки игры из соседнего двора), а порой (допрос, только что увиденное издевательство) нестерпимых. И все равно она так и не приблизилась к пониманию того, зачем существует эта тюрьма: почему в ней только пять заключенных (шесть, если считать ее саму), причем настолько старых – съежившихся от возраста, как сказал Гомм. Но после того, как Кляйн унизил Флойда, она уверилась в том, что ни один секрет, каким бы он ни был важным, не помешает ей помочь Гомму обрести свободу.

В тот вечер профессор не вернулся, и это ее огорчило. Возможно, предположила она, поимка Флойда означала, что режим сделался строже, хотя ее саму это, считай, не затронуло. О ней, похоже, практически забыли. Хотя Гиймо принес ей еду и питье, он не задержался, чтобы научить ее покеру, как они договаривались, и не вывел на свежий воздух. Оставшись одна в душной комнатке, без возможности занять свой мозг каким-то еще развлечением, помимо пересчета пальцев на ногах, Ванесса быстро сделалась вялой и сонной.

Она продремала до середины следующего дня, а потом что-то ударило в стену за окном. Ванесса встала и уже хотела посмотреть, что это был за звук, когда в окно забросили какой-то предмет. Он, звякнув, приземлился на пол. Она выглянула, чтобы увидеть отправителя, но тот уже скрылся.

Маленькая посылка оказалась ключом, завернутым в записку. «Ванесса, – гласила она. – Будьте готовы. Ваш in saecula saeculorum. Х. Г.».

Латынь не была коньком Ванессы; она надеялась, что последние слова были выражением симпатии, а не инструкцией. Попробовала вставить ключ в дверь. Тот подходил. Однако Гомм явно хотел, чтобы она воспользовалась им не сейчас, а дождалась какого-то сигнала. «Будьте готовы», – написал он. Это, конечно, легче было сказать, чем сделать. Каким соблазном было, раз уж дверь открыта и путь свободен, забыть о Гомме и всех остальных и просто сбежать. Но Х. Г. наверняка рисковал, добывая ключ. Она не должна предать его.

После этого о сне не могло идти и речи. Каждый раз, заслышав шаги в коридоре или крики во дворе, она вскакивала. Но сигнала от Гомма не было. День переползал в вечер. Гиймо принес на ужин очередную пиццу и бутылку кока-колы, и не успела Ванесса оглянуться, как наступила ночь и кончились очередные сутки.

«Возможно, они придут под покровом темноты», – подумала она, но они не пришли. Взошла, ухмыляясь морями, луна, а никакого намека на Х. Г. или обещанный им исход не было. Ванесса начала подозревать худшее: что план раскрылся и всех за это наказали. Если дело в этом, то не прознает ли рано или поздно мистер Кляйн о том, что и она тут замешана? Хотя ее роль была минимальна, какие санкции может применить к ней любитель шоколада? Где-то после полуночи она решила, что ждать здесь, пока обрушится дамоклов меч, совсем не в ее стиле и разумнее будет поступить как Флойд и бежать.

Она вышла из своей камеры и заперла за собой дверь, потом заторопилась по коридорам, по возможности держась в тени. Признаков человеческого присутствия не было – но она помнила о бдительной Богородице, которая углядела ее первой. Здесь нельзя было доверять ничему. Благодаря осторожности и чистейшей удаче она нашла выход в тот двор, где встретил Флойда мистер Кляйн. Там Ванесса остановилась, чтобы понять, в какой стороне находится выход. Однако на луну наползли облака, и в темноте умение ориентироваться, и без того невеликое, покинуло ее окончательно. Доверившись случаю, который пока что ее не подвел, Ванесса выбрала один из выходов со двора и проскользнула в него, следуя за собственным чутьем по крытому проходу, который, извиваясь, вывел ее в очередной дворик, размером больше предыдущего. Легкий ветерок играл с листьями двух сплетенных лавровых деревьев в центре двора; в стенах репетировали ночные насекомые. Какой бы умиротворяющей она ни была, площадка не предлагала потенциальных путей к выходу, и Ванесса была уже готова вернуться назад, когда луна сбросила свои вуали и осветила двор от стены до стены.

Он был пуст, за исключением лавровых деревьев и их теней, но тени эти падали на сложный узор, нарисованный на камнях двора. Ванесса уставилась на него, слишком охваченная любопытством, чтобы уйти, хотя поначалу не могла ничего разобрать: узор казался просто узором. Она прошла по одной его стороне, пытаясь понять, что это такое. Потом до нее дошло, что рисунок перевернут. Ванесса переместилась на другую сторону двора, и все стало ясно. Это была карта мира, прорисованная вплоть до самого незначительного островка. На ней были отмечены все большие города; океаны и континенты исчерчивали сотни тонких линий, изображавших широты, долготы и многое другое. Хотя большинство символов Ванесса не понимала, было ясно, что на карте отражено множество политических подробностей. Спорные границы; территориальные воды; зоны отчуждения. Многие из них были нарисованы и перерисованы мелом, словно в ответ на ежедневное поступление данных. В «горячих зонах» суша и вовсе почти скрылась под каракулями.

Любопытство встало между ней и чувством самосохранения. Она не услышала шагов на Северном полюсе, пока тот, кому они принадлежали, не перестал скрываться и не вышел под свет луны. Она была готова удирать, пока не узнала Гомма.

– Не двигайтесь, – прошептал он ей через весь мир.

Она подчинилась. Оглядевшись вокруг, как загнанный кролик, и убедившись, что больше во дворе никого нет, Х. Г. подошел к Ванессе.

– Что вы здесь делаете? – требовательно спросил он.

– Вы не пришли, – упрекнула его Ванесса. – Я думала, вы обо мне забыли.

– Возникли сложности. За нами непрерывно следят.

– Я не могла больше ждать, Харви. Это не такое место, где хочется провести отпуск.

– Вы правы, конечно, – сказал он, образец уныния. – Это безнадежно. Безнадежно. Вам нужно спасаться в одиночку. Забудьте о нас. Они нас никогда не выпустят. Правда слишком ужасна.

– Какая правда?

Он покачал головой.

– Забудьте о ней. Забудьте, что мы вообще встречались.