Мировая борьба. Англосаксы против планеты - Андрей Фурсов

Совет по психологической стратегии был одной из структур ведения психоисторической войны. Показательно, что в рамках Совета существовала группа «Сталин», цель – анализ возможностей отстранения Сталина от власти (Plan for Stalin’s passing from power). По-видимому, в какой-то момент интересы западной верхушки и части высшей советской верхушки совпали, тем более что объективно в 1952 г. Сталин активизировал давление как на первых, так и на вторых. Понимая значение психологической войны, борьбы в сфере идей и пропаганды, а также решая прежде всего ряд важнейших внутренних проблем, Сталин в 1950-1952 гг. вёл дело к тому, чтобы сосредоточить реальную власть в Совете Министров, а деятельность партии (партаппарата) сконцентрировать на идеологии и пропаганде (во внешнем аспекте это и есть психологическая война), а также на кадровых вопросах. Ясно, что это не могло устроить партаппарат. Ну а создание структуры – концентрата орг– и психвойны как побочного продукта реконфигурации властной системы СССР (двойной удар) не могло радовать буржуинов, и здесь вполне возможна смычка внутренних и внешних интересов, сработавшая на решение задачи «уход Сталина».

И последнее по счёту, но не по значению – ещё один фактор. На 5 марта 1953 г. было назначено испытание советской водородной бомбы[17] – СССР здесь запоздал всего лишь на несколько месяцев по сравнению с США, испытавшими свою водородную бомбу в ноябре 1952 г. в Эниветоке. Из-за смерти Сталина испытание было перенесено на август и прошло успешно. Представим, что Сталин не умер между 1 и 5 марта (точную дату мы на самом деле не знаем). Идёт Корейская война, американцы бряцают атомной бомбой, а Советский Союз обретает водородную. Страх буржуинов перед тем, «как шагает по тайным ходам… неминучая погибель» (Аркадий Гайдар), понятен. Но очевиден и страх высшей советской номенклатуры, которая хочет спокойной жизни, «нормальных» контактов с Западом. Напомню, доктрина «мирного сосуществования государств с различным социально-экономическим строем» будет выдвинута советской верхушкой в лице Георгия Максимилиановича Маленкова сразу же после смерти Сталина 10 марта 1953 г. на Пленуме ЦК КПСС). Даже локальное использование атомной/водородной бомбы – это прыжок в неизвестное. Вот и ещё один криминальный мотив.

В любом случае в начале марта 1953 г. Сталина не стало. Я согласен с теми, кто считает, что Сталина убили – в последние годы появился ряд исследований, в которых убедительно доказывается эта точка зрения. В смерти Иосифа Грозного, как и Ивана Грозного были заинтересованы не просто отдельные лица в СССР и на Западе, но целые – здесь и там – структуры, интересы которых, помимо своих шкурных, реализовывали заговорщики. Что касается возможностей осуществления акции, предполагающей проникновение на высшие уровни советского руководства, напомню, что в рамках оперативного комплекса «Лиотэ» небезуспешно проводились операции «Акнэ» (усиление разногласий в советском руководстве после смерти Сталина), «Сплинтер» (стравливание армии и МВД, с одной стороны, и партструктур, с другой), «Риббанд» (противодействие модернизации советского подводного флота), действия по усилению советско-китайского раскола. Так что высокий уровень проникновения был.

Инерционно, период ХВ, начавшийся в 1949 г., продолжался до 1956 г., когда доктрина мирного сосуществования была официально провозглашена на ХХ съезде КПСС – съезде-пире номенклатуры, её сатурналиях, в отличие от антиноменклатурного по своей интенции XIX съезда. И тем не менее за три «инерционных» года между смертью Сталина и попыткой его развенчания троцкистом-расстригой Никитой Хрущёвым произошли определённые изменения, которые позволяют заключить: выведение Сталина из игры было важнейшим успехом для Запада в ХВ, причём успехом, достигнутом в самом начале ХВ и определившем её ход в существенно более выгодном для Запада варианте, чем это было при жизни Сталина. Уже 1953-1956 гг. продемонстрировали это со «стеклянной ясностью».

Этот отрезок времени весьма противоречив. С одной стороны, в 1953 г. подошла к концу некая эпоха. Возникновение НАТО и рождение ФРГ, победа коммунистов в Китае и выход их армий к границе французского Индокитая, окончание Корейской войны, «запуск плана» Робера Шумана – всё это, пишет Альфред Гроссер, автор исследования об отношениях США и западноевропейских стран, говорит об окончании некоего периода. Гроссер прав. Я бы только добавил почему-то забытые им две советские бомбы, атомную и водородную, и смерть Сталина. Необходимо также отметить происшедшее в 1953-1954 гг. принципиальное изменение отношения США к колониализму и антиколониальным движениям. До начала ХВ США однозначно выступали против колониализма – он закрывал доступ на рынки колониальных империй бизнесу США. С началом ХВ и активизацией ТНК США стали весьма селективно относиться к антиколониальным и вообще демократическим движениям в Азии, Африке и Латинской Америке, подавляя их там, где они угрожали интересам американских ТНК. Ирак и Гватемала – первый опыт такого рода. Несмотря на изменения, в течение нескольких лет новое скрывалось в уходящем старом, и только в 1956 г. чётко выявилось ХХ съездом КПСС (реконфигурация международных отношений), Суэцким кризисом и венгерскими событиями. Но к 1956 г. прямая линия прочерчивается от ранней весны 1953 г.

Сразу же после смерти Сталина в Москве заговорили о возможности мирного сосуществования с Западом. В ответ 16 апреля 1953 г., выступая перед представителями Американского общества редакторов газет, Эйзенхауэр призвал Кремль предъявить «конкретные свидетельства» того, что его новые хозяева порвали со сталинским наследием (Chance for peace speech). Два дня спустя Даллес позволил себе ещё более жёсткие заявления, предлагая перейти от сдерживания (containment) коммунизма к его отбрасыванию (rollback). В секретном отчёте СНБ прямо говорилось о том, что советская заинтересованность в мире – обман и противостояние сохраниться.

Спустя шесть недель после испытания в августе 1953 г. советской водородной бомбы Эйзенхауэр задал Алену Даллесу вопрос: не имеет ли смысл нанести по Москве ядерный удар пока не поздно: Даллес считал, что русские могут атаковать США в любой момент. Когда он сказал об этом Эйзенхауэру, президент дал следующий ответ: «Я не думаю, что кто-то здесь (из присутствующих. – А.Ф.) полагает, что цена победы в глобальной войне против Советского Союза слишком высока, чтобы её заплатить»; проблему он видел лишь в том, чтобы в ходе войны не была подорвана американская демократия и чтобы США не превратились в «государство-гарнизон». Что же касается американских военных, то ради победы они были готовы и на это.

Показательно, что если СССР в 1953 г. заговорил о возможности мирного сосуществования с США, правящие круги США «устами» одного из сенатских комитетов возвестили о подходе, диаметрально противоположном советскому: о невозможности и иллюзорности мирного сосуществования с коммунизмом. Прав автор работы об операции «Split» Стюарт Стивен, который считает, что в 1953 г. СССР и США поменялись ролями: в 1953 г. СССР если не совсем отказался от «коминтерновской линии», то существенно приглушил её, а вот США по отношению к СССР стали проводить линию аналогичную коминтерновской, но, естественно, с противоположным знаком и противоположными целями. «Американцы, – пишет он, – вознамерились осуществлять, только в обратном направлении, то, чем занимался старый довоенный Коминтерн, инспирировавший саботаж на Западе, в попытках подорвать его институты. Многие полагали, как это сформулировал в 1953 году сенатский комитет по коммунистической агрессии, что “мирное сосуществование” является коммунистическим мифом, который может быть осуществлён только путём полного отказа от нашего свободного образа жизни в пользу рабства под игом коммунизма, контролируемого Москвой». Т. е. налицо отношение к СССР как не столько к государству, сколько к социальной системе. СССР же, постепенно переходил от активного воздействия на Запад как система на систему, стремился встроиться в неё в качестве государства, всё больше ведя себя не столько как антисистема, сколько как обычное государство. А США, повторю, постепенно наращивали именно системное воздействие на СССР. Своего полного раскрытия и успеха этот курс достигнет в 1980-е годы при Рейгане, однако его основы сформулированы в самом начале ХВ – в конце 1940-х – начале 1950-х годов. Формулировка необходимости «окончательного решения» Западом советского вопроса совпадает со смертью Сталина, после которой советская верхушка развернулась в сторону Запада. Правильно опасался вождь, что после его смерти империалисты обманут его соратников-наследников «как котят», перейдя к активным действиям.