Сезон разводов - Джеки Коллинз

– О чем ты думаешь? – прервал ее размышления Ник. Он ждал ответа.

– Терпеть не могу этот вопрос. Так я тебе и сказала, о чем я думаю!

– А что?

– Ладно, я думала о том, какой ты обалдуй. Устраивает?

– Знаешь, а в тебе что-то есть, – усмехнулся он. – Ты одновременно старуха и девчонка. Тело девчонки, а язык – старухи.

– Язык старухи? – опешила Кэт.

– Ты поняла, что я имею в виду. – Он раскурил следующую сигарету. – Так что, идешь со мной?

– Зачем ты меня все время куда-то тащишь? У тебя же тысяча знакомых девиц, которые только и ждут, чтобы сбросить штанишки.

– «Штанишки»? – рассмеялся он. – Чудесное старое английское словцо! Я не знал, что ты из Англии.

– Жила там какое-то время.

– Правда?

– Да.

– Я о тебе вообще мало знаю.

– Я о тебе тоже, и, надо сказать, не очень-то стремлюсь узнать больше.

– Ты идешь или нет?

– А что за фильм-то?

– «Дальнобойщик». Экшен первый сорт, тебе понравится. Она вздохнула:

– Даже не знаю…

– Твою мать! – выругался Ник. – Может, хватит волынку тянуть?

– Ладно, – решилась она. – Не могу устоять перед твоими чарами. Только уговор: никаких рук!

– Это еще как понимать?

– Не причисляй меня к своим победам. Я иду с тобой по одной простой причине – нашей картине это действительно не помешает.

– Господи! – проворчал он. – Ну почему у тебя все так сложно?

– Когда сеанс?

– Я за тобой заеду в семь. Надень что-нибудь сексуальное.

– Иди ты знаешь куда?

– Хорошо, хорошо. – Он примирительно поднял руку. – Понял. Одевайся как хочешь. До встречи.

– Должен тебе сообщить нечто такое, от чего ты враз поумнеешь, – объявил Фредди Крейн. Он снова был в городе и приехал на площадку.

– Что еще? – спросил Л инк. В середине рабочего дня он уже был под кайфом.

– Лола Санчес! – торжествующе произнес Фредди. – Пару дней назад у меня был секс по телефону с этой манекенщицей, Аллегрой. И вот я гоняю шкурку, как вдруг понимаю, что на этой самой кровати ты трахал Лолу Санчес.

– Я ее не трахал, – нахмурился Линк.

– Еще как трахал! Ты просто забыл.

– Как это?

– Она теперь выглядит иначе. Но у Фредди превосходная память на лица, и я навел кое-какие справки.

– Не понимаю, о чем ты.

– А ты не перебивай. Несколько лет назад я позвал к себе на прием одного латиноса-диджея, мне его порекомендовали. А он привел с собой подружку.

– И что? – все еще не понимал Линк.

– Аппетитная была цыпочка да еще и приплясывала перед нами так зазывно… Короче, я послал одну из своих девиц привести ее за наш стол. Она явилась, эта цыпочка, и больше я ее не видел, поскольку ты тут же увел ее наверх и до утра пользовал. В моей постели! Мне даже поспать было негде! А утром, когда я пришел, тебя уже и след простыл, а она еще тут в чем мать родила, как на развороте «Плейбоя». Аппетитная до невозможности.

– О ком ты говоришь?

– О Лоле Санчес, идиот! Правда, тогда ее звали как-то по-другому, но это точно была она. Один мой помощник по моему поручению разыскал того диджея. Мужик теперь продюсер, выпускает диски в Лос-Анджелесе. Я с ним лично говорил – спросил, не бывал ли он когда-то в моем доме и не приводил ли с собой Лолу. Он сказал – да.

– Все равно не врубаюсь… Фредди с досадой покрутил головой.

– Ты что, нанюхался?

– Да тебя разве поймешь? Говори толком!

– Ты переспал с Лолой Санчес, – с расстановкой произнес Фредди. – Она тогда была молоденькая мексиканочка, жаждущая, чтобы ее заметили. Ты отодрал ее на моей койке, провел с ней целую ночь, а потом сбагрил мне. Но она, увы, меня обслужить не захотела. Все. Точка. Было это шесть лет назад.

– Мать твою! – протрезвел Линк. – Ты уверен?

– Еще как! – хохотнул Фредди. – У меня память как у слона. Особенно на телок. Раз увижу голышом – навсегда запомню.

– Но ты ее голышом не видел! Ты же сказал, это я с ней ночь провел.

– Видел, но это неважно. Как думаешь, почему она тебе об этом не напомнила?

– Может, стыдится?

– Да она злится на тебя, парень, как сто чертей! Ты же ее имел всю ночь, а потом отправил на помойку. Наверняка ведь ни разу не позвонил, я прав?

Линк пожал плечами:

– Разве упомнишь?

– Надо было позвонить, послать цветочек или еще что. Я бы, например, так и сделал, только я ей был не нужен. Она тебя хотела, звезду номер один. Ты бы видел, с какой физиономией она из моего дома тогда выскочила!

– Так ты думаешь, это была Лола?

– Не думаю, а знаю.

– И что теперь делать?

– Затащить ее снова в постель, потом, в самый разгар, объявить, что ты все помнишь. Знаешь, какой у нее тогда будет оргазм?

– Тебе говорили, что ты старый развратник?

– Что развратник – говорили, а что старый – не припомню. – Фредди зевнул. – А где Шелби?

– В Лос-Анджелесе, там у нее съемки.

– Между вами что, кошка пробежала?

– Тебе, сплетник, я этого не скажу.

– О'кей. Сегодня ужинаем с Аллегрой. И на этот раз устроим групповушку. Зачем лишать себя верного удовольствия?

* * *

Возвращаясь к работе, Лола нервничала. Мысли ее витали далеко от съемочной площадки, где надо было в открытом платье изображать страсть и флиртовать с Линком Блэквудом, как предписывал сценарий этой романтической комедии.

Она понимала, что обязана продолжать работу, иначе карьере конец. До сих пор Элиот Файнерман шел ей навстречу, но продолжаться до бесконечности это не может. Половина фильма уже была снята, и выбора не оставалось.

Она послала Дженни купить запасных мобильников, чтобы всегда иметь возможность связаться с клиникой в Лос-Анджелесе.

– Звони каждый час, – инструктировала она свою помощницу. – Я должна быть в курсе.

Тони продолжал названивать. Лола не отвечала. В одной своей молитве она заключила со всевышним договор: если она перестанет грешить, бог спасет Сельму и выведет из комы. А не грешить – означало прежде всего не видеться с Тони. Тони высвобождал ее животные инстинкты, и трагедия случилась из-за того, что они снова сошлись.

Звонил Мэтт, выражал соболезнования. Лола была тронута. Этот скучный Мэтт теперь казался ей внимательным и добрым, а самое главное – Сельма ему симпатизировала.