Гражданская война. Генеральная репетиция демократии - Алексей Щербаков

Всерьез все началось в феврале 1919 года. Поляки начали наступление в Белоруссии. Планы у них были наполеоновские — восстановление границ 1772 года, то есть захват Белоруссии и Правобережной Украины.

17-19 апреля поляки заняли Лиду, Новогрудок и Барановичи, а 19 апреля польская кавалерия вступила в Вильно (Вильнюс). 9 августа был взят Минск, 29-го — Бобруйск.

На этом наступила пауза — стороны заключили перемирие.

…Вторая серия началась в январе 1920 года, но главные события случились позже — на Украине. 25 апреля развернулось общее польское наступление, и 7 мая в Киеве в очередной раз поменялась власть. Вошли поляки.

Но тут на горизонте появился М. Н. Тухачевский плюс Первая Конная. Буденный действовал в свойственной ему манере. 26 мая он нашел слабое место у поляков и врезал…

Удар получился отменный. Польская армия покатилась назад. 26 июля РККА перешла на территорию Польши.

Историки спорили и спорят — оправданно ли было дальнейшее наступление? То, что оно являлось рискованным — в руководстве РККА вполне понимали. А поляки предложили начать переговоры о мире.

Обычно, говоря про принятое решение продолжать войну, прежде всего упоминают идеологические причины — намерение устроить революцию в Польше, чтобы потом перенести революционный пожар в Германию. Разумеется, это тоже имело место. Отмороженных революционеров в РСФСР хватало с избытком. Но не стоит преувеличивать идеологической составляющей — имелась и чисто военная причина. Польская армия находилась в очень тяжелом состоянии, и было большим искушением решить вопрос окончательно — чтобы потом голова не болела. Тем более что руководство РККА страдало некоторым головокружением от успехов. А как же! Вон Деникина-то раскатали! И Тухачевский попер вперед, как носорог…

Дальнейшее известно. Красная Армия дошла почти до Варшавы. А 16 августа началось «Чудо на Висле» — маршал Пилсудский нанес контрудар. Кстати, план операции разрабатывался совместно с французским генералом Максимом Вейганом. И разразилась катастрофа…

Причина ее понятна — товарищ Тухачевский откровенно зарвался. Так уже много раз случалось и на Гражданской войне, да и на Первой мировой тоже. Катастрофа армии Самсонова в 1914 году ничем принципиально не отличается от Варшавского сражения.

По сторонам Тухачевский не смотрел. Он вообще плохо представлял, где находится противник. Кстати, верить в «восстание польского пролетариата» комфронта не мог по определению. Он хоть и являлся членом партии большевиков, но вступил в нее исключительно из карьерных соображений и вряд ли всерьез воспринимал идею мировой революции.

Сегодня в Тухачевского кидают камни все. Однако, честно говоря, возникает вопрос: а чем думали те, кто его назначал на эту должность? Дело в том, что у будущего маршала был очень специфический военный опыт: он воевал против Колчака и против азербайджанской армии. В Сибири большинство населения на тот момент сочувствовало красным. Это значит, что у командования могла не болеть голова о разведке — все делалось как бы само собой. Данные о противнике поступали от партизан и местных жителей. Так что Тухачевский просто понятия не имел, что такое организация разведки — и, судя по всему, не придавал такой «мелочи» значения.

Тем более что Колчак во время его преследования по Сибири был уже не слишком серьезным противником. У него просто не имелось сил для организации контрнаступления. Напомню, что такая попытка адмирала, сперва удачная, захлебнулась именно потому, что не хватило сил развить успех.

Об Азербайджане речь еще пойдет — там вообще была не война, а прогулка по Закавказью.

Но в Польше-то дело обстояло совсем по-другому! Население настроено враждебно, да и польская армия потрепана, но отнюдь не разбита. Так что его действия были чистой воды авантюрой.

Правда, контрнаступление Пилсудского тоже было авантюрой. Но когда сталкиваются два авантюриста — тут уж побеждает кому повезет. Повезло полякам.

Разгром был страшный. Причем именно разгром. На 25 тысяч погибших красноармейцев пришлось 60 тысяч пленных, еще 45 тысяч человек ушли в Германию и были там интернированы.

В итоге декорации снова переменились. Назад покатились уже красные. 12 октября поляки вторично взяли Минск. Ситуация вернулась к той, что была в 1919 году.

Но на этом все и закончилось. Дело в том, что Польше всемерно помогали французы. Количество поставленного ей вооружения сравнимо с поставленным ВСЮР. Я уже упоминал о генерале Вейгане. Кроме него, в Польшу приехало множество французских инструкторов (интересно, что среди них был молодой Шарль де Голль, будущий знаменитый президент Франции). Но с середины лета во Франции поднимается волна забастовок, требовавших прекращения помощи Польше. Да и самому Пилсудскому стало ясно: все-таки на то, чтобы отвоевать границы 1772 года, сил не хватит.

12 октября 1920 года было заключено перемирие, и военные действия прекратились. Окончательный мирный договор подписан 18 марта 1921 года в Риге.

Итоги войны были печальные. Украинская и Белорусская социалистические республики[111]потеряли обширные куски своих территорий. Именно поэтому столицей УССР до 1939 года был не Киев, расположенный слишком близко к границе, а Харьков. РСФСР понесла огромные потерли в людях и технике. Но…

Как иногда случается, имелись в этой катастрофе и положительные моменты. Самый главный из них — то, что она сильно повлияла на психологию многих офицеров — как тех, кто до этого стоял в стороне от Гражданской войны, так и воевавших за белых. И это понятно: поляки были откровенными агрессорами, которые претендовали на российские территории. Красные с поляками сражались. Белые — вели переговоры о взаимодействии.

Летом 1920 года в Севастополь из Варшавы прибыл князь В. С. Любомирский. Князь заявил севастопольским журналистам: «Руководящие польские круги чрезвычайно сочувственно относятся к заключению союза с генералом Врангелем. Я убежден, что этот союз будет заключен в самом ближайшем будущем».

Как должны были реагировать на такое русские патриоты, не испытывающие слепящей ненависти к большевикам? Вот именно.

Самым известным событием из этого ряда явился переход на сторону большевиков генерала А. А. Брусилова, пользовавшегося в офицерской среде огромным авторитетом (до этого он придерживался нейтралитета). Широко известно так называемое «письмо Брусилова». Оно написано весной 1920 года начальнику Всероглавштаба (одного из двух главных штабов Красной Армии) Н. И. Раттелю и является предложением услуг. Кстати, Раттель был гвардейским офицером, в 1917 году имел чин генерал-квартирмейстера. Тем не менее в РККА он пошел со дня ее основания.

Вот текст письма Брусилова:

«Милостивый государь Николай Иосифович! За последние дни мне пришлось читать ежедневно в газетах про быстрое и широкое наступление поляков, которые, по-видимому, желают захватить все земли, входившие в состав королевства польского до 1772 года, а может быть, и этим не ограничатся. Если эти предположения верны, то беспокойство правительства, сквозящее в газетах, понятно и естественно. Казалось бы, что при такой обстановке было бы желательно собрать совещание из людей боевого и жизненного опыта для подробного обсуждения настоящего положения России и наиболее целесообразных мер для избавления от иностранного нашествия. Мне казалось бы, что первой мерой должно быть возбуждение народного патриотизма, без которого крепкой, боеспособной армии не будет. Необходимо нашему народу понять, что старое павшее правительство было неправо, держа часть польского братского народа в течение более столетия насильственно под своим владычеством. Свободная Россия правильно сделала, немедленно сняв цепи со всех бывших подвластных народов, но освободив поляков и дав им возможность самоопределиться и устроиться по своему желанию, вправе требовать того же самого от них, и польское нашествие на земли, искони принадлежавшие русскому православному населению, необходимо отразить силой. Как мне кажется, это совещание должно состоять при главнокомандующем, чтобы обсуждать дело снабжения войск провиантом, огнестрельными припасами и обмундированием. Что же касается оперативных распоряжений и плана войны в особенности, то в эту область совещание ни в коем случае вмешиваться не может. Как личный мой опыт, так и военная история всех веков твердо указывают, что никакой план, составленный каким бы то ни было совещанием, не может выполняться посторонним лицом, да и вообще план войны и оперативные распоряжения должны быть единичной работой самого командующего и его начальника штаба, но ни в коем случае не работой каких-либо комиссий или совещаний. Такие действия какой бы то ни было коллегии были бы преступным посягательством на волю главнокомандующего и его основные права и обязанности. Обязательно выполнять план тому, кто его составил. Это азбучная истина, вам столь же хорошо известная, как и мне, и плох тот главнокомандующий, который согласился бы выполнять чужие планы. Знаменитый гофкригсрат недоброй памяти достаточно указывает, насколько преступно связывать волю полководца. Вот все, что имел вам сказать. Прошу верить моему уважению и преданности. А. Брусилов».