Медиум с Саутгемптон-роу - Энн Перри

– Нет, – еле слышно возразила пожилая леди. – Несмотря на ненависть к тебе, Томас, он никогда не стал бы действовать в ущерб собственным интересам. В этом его главное преимущество. Разум неизменно управляет его чувствами. – Ее пристальный проницательный взгляд, казалось, устремился в обозримое будущее. – И не в его интересах держать тебя в Специальной службе, где, как он наверняка понимал, ты оказался бы в случае очередного увольнения с Боу-стрит. Юрисдикция обычной полиции не распространяется на его политические интриги, если, конечно, он не совершит уголовного преступления. Если б, служа в участке, ты стал путаться у него под ногами, он обвинил бы тебя в незаконном домогательстве и ты заработал бы административное взыскание. Но в Специальной службе твои обязанности гораздо более размыты. Эта контора проводит тайные расследования во имя блага государства, ни перед кем не отчитываясь. – Она озабоченно взглянула на своего родственника. – Держи своих врагов в поле видимости, Томас. Войси не настолько глуп, чтобы забыть о твоем существовании.

– Тогда почему же он добился моего отстранения? – удивился полицейский, смущенный ее логикой.

– А может, Войси тут ни при чем? – сдержанно заметила леди Камминг-Гульд.

– Тогда кто? – спросил Томас. – Кто еще, кроме «Узкого круга», обладает негласной властью, способной отменить приказ королевы?

Это была пугающая, лишающая надежды мысль. Питт не представлял, кому еще он мог перейти дорогу – уж наверняка не существует еще одного тайного общества, опутавшего своими щупальцами центральные правительственные органы!

– Томас, серьезно ли ты проанализировал то, какое влияние рыцарство Войси могло оказать на «Узкий круг» и какие породить отклики? – спросила Веспасия.

– Надеюсь, это лишило его лидерской позиции, – откровенно ответил ее собеседник, стараясь подавить гнев и вспышку разочарования. – Было бы досадно, если этого не произошло.

– Среди них мало идеалистов, – с горечью продолжила пожилая дама. – Но ты, надеюсь, рассматривал вероятность раскола в самом этом «Круге»? Ведь конкурирующий лидер мог увлечь за собой значительную часть старого «Круга», дабы создать новое крыло тайной организации.

Об этом Питт не думал, и теперь, когда эта идея обосновалась в его голове, он осознал все возможные ее опасности для Англии, а также и исключительную опасность для самого Чарльза Войси. Тот мог узнать, кто стал этим конкурирующим лидером, но мог ли он быть теперь вообще уверен в преданности старых соратников?

Веспасия видела отражение всех этих размышлений на лице Питта.

– Пока рано радоваться, – предупредила она. – Если я права, то конкурент Чарльза Войси тоже весьма влиятелен и настроен по отношению к тебе так же «дружески», как к самому Войси. Пословица «Враг моего врага – мой друг» справедлива далеко не всегда. Разве невозможно, чтобы конкурент вновь убрал тебя с Боу-стрит, рассчитывая, что в Специальной службе ты сыграешь ему на руку, доставив больше неприятностей Войси и, возможно, даже покончив с ним? А еще не исключено, что Уэтрон больше, чем ты, устраивал его на должности суперинтенданта…

– Уэтрон в «Узком круге»?

– А почему бы и нет?

Да, в общем, действительно, что Уэтрону мешало… Чем глубже Питт задумывался, тем более вероятная картина представала перед его мысленным взором. Она действовала возбуждающе, заставляя кровь быстрее бежать по жилам в предчувствии опасности, но она же порождала страх. Начавшаяся борьба между двумя лидерами «Узкого круга» могла оставить в кильватере множество невинных жертв.

Томас еще размышлял обо всех возможных осложнениях, когда на пороге гостиной появилась встревоженная горничная.

– В чем дело? – спросила ее Веспасия.

– Миледи, прибыл некий мистер Наррэуэй, и он желает видеть мистера Питта. Он сказал, что подождет, но велел мне сообщить вам. – Служанка не произнесла слов извинения, но оно явно отразилось в ее голосе и жестах.

– Как интересно! – Хозяйка дома гордо вскинула голову: – Тогда вам лучше пригласить его сюда.

– Слушаюсь, миледи. – Присев в легком реверансе, горничная отправилась выполнять распоряжение.

Питт и Веспасия обменялись выразительными взглядами. В них плескалось множество разных мыслей, окрашенных смятением и страхом.

Через минуту появился Виктор Наррэуэй. Его осунувшееся лицо выражало страдание и уныние. Казалось, его плечи поникли под тяжкой ношей, хотя держался он с неизменной военной выправкой.

Томас очень медленно поднялся с кресла, вдруг обнаружив, что у него дрожат ноги. В его голове проносились ужасные мысли. Самая чудовищная, вытеснявшая все остальные, назойливо предполагала, что с Шарлоттой что-то случилось. Губы Питта пересохли, а комок в горле лишил его способности говорить.

– Доброе утро, мистер Наррэуэй, – невозмутимо произнесла Веспасия. – Прошу вас, присаживайтесь и сообщите нам, что побудило вас лично поговорить с Томасом в моем доме.

Но глава Специальной службы продолжал стоять.

– Извините, леди Веспасия, – с необычайной кротостью произнес он, мельком взглянув на нее, перед тем как повернуться к Питту. – Сегодня утром обнаружен труп Фрэнсиса Рэя.

Томас не сразу осознал сказанное. Голова у него закружилась, и его затопило смутное чувство облегчения. Значит, с Шарлоттой ничего не случилось. Она в безопасности. Всё в порядке, ничего страшного не произошло. Приходя в себя, он с испугом осознал, что едва не рассмеялся нервным смехом облегчения. Но огромным усилием воли полицейский овладел собой.

– Мне очень жаль, – наконец произнес он.

Отчасти это было сказано совершенно искренне – Рэй понравился Томасу. Но, учитывая глубину страданий этого старика, возможно, жестокость его смерти значительно облегчила надежда на воссоединение с умершими близкими?

Выражение лица Наррэуэя практически не изменилось – лишь дрогнули сжавшиеся губы.

– Очевидно, это самоубийство, – резко пояснил он. – Видимо, вчера вечером он принял яд. Служанка нашла его сегодня утром.

– Самоубийство? – пораженно воскликнул Питт.

Он отказывался этому верить. Невозможно было представить, что Рэй мог столь вопиюще нарушить волю Господа, в которого верил всю жизнь, решив избрать именно такой путь воссоединения со своей горячо любимой покойной женой.

– Нет… должно быть какое-то иное объяснение! – с досадой возразил Томас, повысив голос.

Теперь его начальник выглядел раздраженным, точно опасался невольно выплеснуть подавляемый гнев.

– Он оставил своего рода послание, – с горечью пояснил Виктор. – В виде стихотворения Мэтью Арнольда[31]. – И он тут же процитировал наизусть: