Линия Грез - Сергей Лукьяненко

Выйдя из лавки, Томми вопросительно посмотрел на Кея. Тотпредложил:

– Найдём «Утро» и послушаем местную звезду?

– Ага, – с видимым удовольствием согласился мальчик. – Ивозьмёшь мне колы. Две бутылки.

Они нашли бар без труда, впрочем, это оказался и не бар, акрошечный уютный ресторанчик. Кей долго веселился у входа, прочитав полноеназвание заведения: «Утро в сосновом бору». Томми не понял причины его смеха.Лишь вечером Артур просветил его насчёт древнего полотна и даже нашёлрепродукцию в компьютерной энциклопедии искусства.

Тогда Томми признал, что Дач был не слишком уж неправ,хохоча при взгляде на сложенную из грубых брёвен эстраду, где в сопровождениидвух булрати-подростков, игравших на деревянных трубах, пела Алла – молодаясамка-булрати.

Кто-то в «Утро» обладал тонким чувством юмора.

Артуру стало хуже на вторые сутки после старта с Урсы. Сутра он чувствовал себя неплохо, болтал с Томми и, попросив у него руепп, долговсматривался в радужную глубину шарика. Кею пришлось просмотреть все данныекибердиагноста, чтобы убедиться – чуда не предвидится. Мальчик умирал, медленно– потому что больше половины его крови было замещено универсальнымгемоликвосом, – но неотвратимо – эксперименты армейских медиков разрушили нетолько костный мозг, но и почки.

По крайней мере у Кея появилась лёгкая уверенность, что доГрааля они успеют добраться. Он позволил себе выспаться и провёл несколькоспокойных часов в рубке – наедине с серой тьмой гиперпространства в экранах ировным голосом корабля, дочитывающего старую книгу.

Томми ворвался в рубку, когда корабль, прервав чтение,сообщил:

– У нас неприятности, Кей. Мальчики…

– Артур умирает! – схватив Дача за руку, закричал Томми. –Кей, он совсем умирает!

– Он не может умереть совсем, – стряхивая его руку, заметилКей. – Успокойся.

Но мальчик был по-своему прав.

Возможно, Андрей, побывавший в своей жизни и врачом, иубийцей, смог бы объяснить происходящее. У Кея не было его опыта, акибердиагност лишь излагал симптомы, не рискуя назвать причин, – массированныйраспад эритроцитов, словно остатки собственной крови Артура взбунтовалисьпротив соседства с полимерным гемоликвосом.

Та зелёная бледность кожи, так поразившая Кея на орбитальнойбазе, сейчас проступила вновь. Артур не стонал и не плакал, лишь жадно глоталвоздух, приподнимаясь над постелью, словно тянулся за чем-то невидимым иускользающим от него.

– Держись, король, – беря мальчика за руку, сказал Кей. – Несмей сдаваться, слышишь?

То, что мог порекомендовать компьютер, уже проводилось.Всхлипывал насос, прогоняя кровь Артура по лабиринту фильтров, очищая её отпродуктов распада. Параллельно мальчику вводились всё новые и новые ампулыгемоликвоса – уже не было иного выхода, кроме как заместить весь объём крови. Вкаюте повысилось содержание кислорода – корабль выполнял указания медицинскогокомпьютера, и голова стала легонько кружиться.

– Ты слышишь меня, Арти?

Губы мальчика шевельнулись:

– Да.

– Продержись сутки, малыш. Продержись, я прошу тебя…

Снова движение губ, беззвучный шёпот:

– Потом?

– Потом всё будет хорошо. Я обещаю. Помнишь, ты хотел чуда?Знака, что вправе дойти? Оно будет, это чудо. Только не умирай. Арти!

Мальчик открыл глаза.

– Не спи!

– Он умрёт? – тихо спросил Томми из-за спины.

– Пошёл вон, – не оборачиваясь, велел Кей. – Арти, тыпонимаешь, что с тобой? Это ведь уже не последствия облучения, верно? Что ещёможно сделать?

Артур догадывался, что происходит. Бактерии-симбионты,незримый внутренний щит, защищавший его и от наркотиков, и от ядов, и отдум-вируса, не были убиты облучением. Они затаились – в глубине тканей, вниточках капилляров, в клетках мозга. Переждали и принялись вновь заполнятьсосуды, преданно уничтожая чужеродные примеси.

А теперь его собственная кровь была лишь примесью в растворегемоликвоса. Ирония судьбы была в том, что сейчас Артуру могла помочь новаяпорция бактерицидного облучения. Но у Кея не было для этого нужной техники, а уАртура сил, чтобы всё объяснить.

– Не спи, – повторил Кей. – Пока ты борешься, ты живёшь.

– Дач, увеличить скорость? – поинтересовался корабль.

– Это возможно?

– Ну, посажу движок, но ещё процентов пять выжму, – заверилего корабль.

– Десять.

– Пять, Кей. Я постараюсь.

Кей кивнул, не отрывая взгляда от лица Артура. Ему, кажется,стало легче дышать, воздух в каюте был сладок и пьянил, как крепкое вино.Сутки. Всего лишь сутки или даже меньше, если корабль справится с опрометчивымобещанием.

– Арти, помнишь Рашель?

«Да» – одними глазами.

– Она передавала тебе привет. Хорошая девчонка, правда? Дажепомогла мне… немного.

Слабая улыбка.

– Эй, малыш… Не спи. Хочешь, слетаем на Таури, когдаразберёшься со своим богом? Если Ван Кертис тебя отпустит… но можно и на обратномпути заскочить.

Артур покачал головой – слабо, с сомнением.

– Что, не позволит? Или у тебя задание – торжественнопринести себя в жертву высшим силам? Учти, я не согласен, такая работа булратипод хвост пойдёт.

Он разговаривал с мальчиком всю ночь, условную корабельнуюночь, которая тем не менее не могла стать короче. У Кея были свои отношения смаленькой смертью – сном, который так любит превращаться в смерть настоящую.Дач то тормошил мальчишку, то баюкал его на руках, не давая лишь одного – спать.И говорил, говорил, говорил…

– Знаешь, в твоём возрасте, шестнадцать с небольшим, я былсамым большим обжорой на планете. У меня как раз пошла перестройка тела, как ипланировали генетики, я из хиляка превратился в мордоворота. То, чтозарабатывал, превращал в шоколад и тот самый сыр, который ты не любишь…

…Террор-группы сожгли город за три часа. Когда Алкарисыворвались в свой курятник, от него уже ничего не осталось, кроме пепла иподгорелой яичницы. А посреди города – дорожный указатель с Ксендаллы с надписью«Гедеон». Чтобы знали, за что. В городе была кладка Небесного Лорда. По ихзаконам он мог иметь следующую лишь через сорок лет. Половина их офицеров,виновных в прорыве, с подрезанными крыльями были сброшены со скал. Лордсвирепствовал и гробил собственную армию. Вот такая старушка. А я ей заливалпро рыбку и планктон…