Командовать парадом буду я! - Михаил Барщевский

– Плохая диспозиция. Во-первых, неправильная, во-вторых, нечестная.

– Чем же она неправильная, кроме того, что нечестная?

– Неправильная квалификация! – Вадим заговорил уверенным тоном профессионала, без эмоций, без улыбки. Сугубо по делу.

– То есть? – Следователь заинтересовалась.

– Машина действительно посольская. Но – посольства ФРГ, страны не социалистической. Имущество капиталистических стран, находящееся на территории СССР, рассматривается как частная собственность. Не государственная, а частная. Постановление Верховного Суда СССР от…

– Помню-помню. – Наталия Сергеевна, казалось, обрадовалась. – Согласна. Прозевала. Получается, что тогда это уже 144-я УК. Так?

– А як же! – вспомнив свою псевдоукраинскую бабушку Анну Яковлевну, улыбнулся Вадим.

– Однако, – следователь помрачнела, – вторую детальку мне не обойти. Обвинение я перепредъявлю, Степина отсеку, на 144-ю переквалифицирую, но прекращать – не могу.

– TQ7 Только не забудьте, 144-ю, часть первую. Группы-то нет! – Вадим старался зафиксировать успех. Пусть его заслуга и была крайне мала, тетка сама оказалась и разумной, и порядочной, но лишний раз расставить все точки над «i» было нелишним.

– Тещу будешь свою учить! – радостно захохотала Наталия Сергеевна, давая понять, что соглашение достигнуто.

– А из-под стражи до суда не выпустите? – с надеждой спросил Вадим.

– Наглеете, юноша, наглеете! – не переставая смеяться, охладила оптимизм Осипова следователь.

Через полтора месяца дело назначили к слушанию. Николай «шел» один, по первой части 144-й статьи – «кража», она же – тайное похищение личного имущества граждан. Там санкция предусматривалась уже не такая страшная – либо лишение свободы на срок до двух лет, либо исправительные работы – до года. Плохо только, что попало дело к молодому судье – Васе Кострикову. А молодые судьи – это беда…

Вадим пару раз участвовал в процессах, где Вася, тогда еще студент, сидел секретарем судебного заседания. В перерывах они бегали вместе курить, травили анекдоты. Несколько раз Вадим даже выручал Кострикова, давая ему свои старые курсовые, чтобы парню не париться, а «передрать и сдать». По-простому

На правах старого знакомого Осипов зашел к судье за пару дней до процесса. Так, потрепаться.

Костриков Вадиму обрадовался, выслушал поздравления с избранием судьей, махнул рукой – мол, фигня все это. Вадим заговорил о деле Николая. Вася слушал невнимательно, чуть ли не позевывая. Потом, перебив Осипова посередь фразы, спросил:

– Вадим, чего ты от меня хочешь? Чтобы я прекратил дело?

– Ты прекратить не можешь. Либо оправдать, либо посадить, либо – на доследование.

– Спасибо, товарищ педагог! – Костриков вовсе не обиделся, что Вадим указал ему на ошибку. – Доследовать здесь нечего, оправдать не могу, сам понимаешь, посадить могу – но ты этого не хочешь. Что пристал тогда?

– А ты дай ему исправработы, зачти время в СИЗО и отпусти из зала суда, – обнаглел Вадим.

– Говно вопрос! С прокуратурой я договорюсь, чтобы не опротестовывали. Но, знаешь, ты на процесс опоздай на часок-полтора.

– Зачем? – не понял Вадим.

– А затем, мой ученый друг, что наши с тобой отношения хорошо всем известны! Тебе разговоры лишние нужны? А я до твоего приезда все оформлю. Ну и, конечно, замечание тебе в протокол занесу. Так, чтобы суд уважал и не опаздывал! – Костриков заржал.

– Как скажете, гражданин начальник, – в тон судье откликнулся адвокат.

– Да, кстати, мне всегда жутко нравились твои часы. Это «Ориент», кажется? – Вася смотрел на Вадима выжидательно. Вадим все понял. Решение надо было принимать немедленно.

– Говно вопрос, как вы изволили выразиться, товарищ судья. Наконец смогу передать эстафету в достойные руки. – Вадим снял часы и положил их на стол Кострикова.

– Я это расцениваю не как взятку, а как подарок по случаю избрания судьей. Я прав? – Костриков внимательно смотрел на Вадима.

– А вы о чем? – Вадим сделал непонимающее лицо.

– Значит, прав! – кивнул Костриков.

Вечером, после оглашения приговора, Вадим заехал в консультацию и зашел к Марлену. Тот, увидев Вадима, нахмурился.

– Я в чем-то виноват? – вместо «здрасьте» начал Вадим.

– Вы – нет. Просто вспомнил о неприятном.

– Что такое?

– Да этот Степин! Он ведь так и не рассчитался со мной. Да и с вами, кстати, тоже. – Губы Марлена стали тонкими, как ниточки. – Час назад позвонил из Шереметьево. Улетает в Париж месяца на три-четыре. Говорит, встретимся по приезде. Рожа гэбэшная!

На следующее утро Вадим заехал к Жене. Вечером накануне тот звонил поблагодарить. Попросил заскочить.

Когда Осипов втиснулся в Женину будку, тот молча крепко пожал руку Вадима. Это было какое-то другое, необычное рукопожатие.

– Спасибо еще раз, – наконец произнес Женя. – Ну а теперь – сколько я тебе должен?

– Нисколько! Мой гонорар – ответ на вопрос, кто отец Николая.

Женя нахмурился. Помолчал.

– Я обещал, что никогда и никому этого не скажу. Правда, я не давал слова не говорить, чей он племянник. – Женя опять замолчал.

– Твой?! – с выдохом ахнул Вадим. Женя молчал.

– Так сколько я тебе должен?

– Я уже сказал – нисколько.

– Тогда мы перестанем общаться! – категорически заявил хозяин «Металлоремонта».

– Это время покажет, – не уступал Вадим.

– А почему ты опоздал в суд? Я, честно говоря, даже заволновался.

– Так было надо. – Вадим вовсе не собирался посвящать кого бы то ни было в детали только что законченного дела. Для себя он решил, что больше никогда к Кострикову в процесс не придет.

Словно читая мысли Вадима, вспомнившего о судье, Женя поделился своим наблюдением:

– У вас, юристов, что, «Ориент» – фирменный знак? Судья все время рассматривал свои часы. Точь-в-точь как твои.

Вадим помрачнел, и Женя это заметил. Посмотрел на левую руку Осипова.

– Понятно, – протянул Женя. – Тогда твой гонорар я определю сам – 350 рублей.

Что было хорошо при советской власти, так это стабильность цен. За пять лет стоимость часов «Ориент» не изменилась ни на копейку.

Как всегда, вызов в кабинет Марлена Вадима не обрадовал. Ни за чем хорошим заведующий консультацией сотрудников не приглашал.

– Вадим, вы знаете, когда у вас была последняя сорок девятая?