Сага о Тёмных Воинах - Татьяна Алхимова

свои внутренние оковы, то мог бы изменить не только Лиман, но и весь мир. Как изменил мой мир. Когда-то давно. Флэк, – она обернулась и снова, как и всегда, прямо и открыто посмотрела в его глаза. Без страха, без робости, полная решимости и уверенная в своей правоте, словно хозяйка жизни. – Если я скажу, что люблю тебя, что тогда?

У Флэка перехватило дыхание, он не мог предполагать такого исхода. Зачем Мэй говорит ему сейчас о своих чувствах, о том, что предшествовало им? Это вариант шантажа, она хочет добиться того, чтобы Флэк принял её сторону? Или в ней говорит отчаяние? Нет, такие женщины испытывают отчаяние крайне редко, практически никогда. И на шантаж Мэй не может пойти, она не такая. Она умеет говорить всё прямо и отвечать за свои слова.

– Я не знаю, – почему-то шепотом ответил Флэк. – Мне неведомо это чувство по отношению к женщинам. Наверное, я мог бы сказать тебе всё то же самое, что ты говоришь о своих ощущениях рядом со мной. Но как можно понять, что мои чувства, – тоже любовь? Да, ты права, я трус. Не хочу даже разбираться с тем, что чувствую к тебе. Если у нас нет будущего, то зачем сейчас что-то говорить?

– Вот как раз у нас и есть шанс на будущее. Много ли сумасшедших в Лимане, готовых связать свою жизнь с Тёмным Воином или с девушкой, у которой есть вот эта метка, – Мэй отвела руками волосы с шеи и провела ладонью по изображению птицы. – Но я вижу, что ты уже принял решение. Значит, такова твоя воля. Жаль.

Флэк не отрываясь смотрел на тонкую бледную шею Мэй, вспоминал, как прикасался к ней губами, и в его голову лезли непрошенные образы совместного будущего. В нём он мог бы каждый день видеть Мэй рядом, помогать ей по дому, обнимать, целовать и просто наблюдать, как она живёт. День ото дня. До конца своих дней. Каждый день ощущать свою силу, не вспоминая про ненависть, про черную кровь, про фиолетовые молнии. Нет. Счастье через предательство – такого Воин не мог допустить. Если удастся доказать свою невиновность, если Правитель проявит милость и не станет казнить Странника, вот тогда… Флэк встал, поднял свой плащ и накинул его на плечи Мэй:

– Считай, что теперь ты моя невеста. Этот плащ никогда никто не надевал, кроме меня. Если всё обернется не так плохо, как я думаю, то будущее наступит. Дождись меня, Мэй, – с этими словами он повернул её к себе лицом и отошёл на пару шагов назад, чтобы получше рассмотреть.

Мей была великолепна в этой нелюбимой Флэком накидке. Величественная, гордая – он четко ощутил внутренний трепет перед ней и необъяснимое желание отдать всего себя её воле. Ничего в ней не было от той уставшей, изможденной девушки с улицы перед убежищем – вот она, сильная кровь Свободных Охотников.

– Я дождусь, Флэк. Только боюсь, что будущее окажется совсем не таким, каким мы можем его себе представить, – она подошла ближе и, поднявшись на носочки, легко прикоснулась к его губам.

– У меня есть кое-что для тебя, – Флэк вспомнил про заколку, которую носил с собой, она лежала в кармане, заботливо уложенная Даяной в тряпичный мешочек. Он достал его и протянул Мэй.

– Что это? – она приняла мешочек из рук Флэка и с интересом повертела в руках.

– Когда-то давно эта вещь принадлежала моей сестре, а ей досталась от бабушки. В детстве я спрятал парочку сокровищ за домом, и недавно нашёл их. Это память. Пусть она будет у тебя, Мэй.

– Ты уверен? – она посмотрела на него с грустью, и Флэк кивнул.

Аккуратно развязав мешочек, девушка достала заколку. На солнце она красиво поблескивала, Мэй повертела её в руках и легким движением заколола волосы. Украшение пришлось ей к лицу, и Флэк довольно улыбнулся. Сестре не пригодилась эта простая вещица, так пусть она украшает Мэй.

К станции шли долго, пробираясь по темным лесным тропкам, перемежавшимся с полянками и ручейками. Мэй крепко держала Флэка за руку, а он иногда останавливался и обнимал её одной рукой, в другой держал плащ, меч висел за спиной. Его тяжесть напоминала Флэку о том, что он сделал. Всю дорогу Мэй рассказывала ему, как бороться с ненавистью, напоминала об умении слушать и слышать себя. Она была убеждена, что любой человек может научиться справляться с собой, если только захочет, будет внимателен и трудолюбив, если не испугается. Странник всё запоминал, веруя в то, что слова Мэй помогут ему сдерживать ненависть, найти выход из ситуации или смириться.

С каждой минутой, проведенной рядом, он понимал, что не хочет расставаться. Мэй напоминала ему то мать, то сестру, а иногда была совсем на них не похожа. И именно эта непохожесть теперь нравилась ему в ней всё больше. Он знал, что в случае опасности, эта девушка сможет постоять за себя, но и не откажется от помощи. А примет её так, что человек не станет должником. Мэй умела отдавать себя делу, жизни, успевала подмечать мелочи и использовать их. У неё хотелось учиться, её хотелось слушать.

Когда издалека стали доноситься звуки поездов, Флэк с удивлением заметил, что день уже близится к вечеру:

– Неужели мы так долго были в лесу? Мне показалось, что прошло не больше пары часов, – в недоумении проговорил Флэк.

– Наверное, потому, что нам было хорошо? – Мэй редко прямо отвечала на простые вопросы Странника, побуждая его самого искать ответы.

– Да, только время горестного ожидания или в неприятной компании тянется долго. Это так несправедливо.

– Всё, дальше я не пойду, – Мэй остановилась, увидев, что впереди лес кончается, пересекаемый большой дорогой.

– Значит, будем прощаться здесь?

– Будем. Ты для этого ведь и приходил. Попрощаться, – Мэй улыбнулась ему и отпустила руку.

– Совсем не хочется теперь. Я не знаю, что принесет следующий день и даже час. Но, пока Вик в деле, он сможет посылать тебе воронов, – Флэк ласково провел по волосам Мэй и остановил ладонь на шее. – Будь осторожна. Если за мной следили, то тебе угрожает опасность.

– Я могу постоять за себя, Странник. И уж точно не буду как ты, бросаться на амбразуру. Всё, уходи! Не люблю долгих прощаний, – она отошла в сторону и попятилась назад, в чащу леса.

– Прости меня, Мэй, – шепнул Флэк.

– За что? – эхом отозвалась она.

– За то, что не ответил, как должен был.

– Я давно всё прочла в твоих глазах. Слова были лишними. Твоя душа гораздо