Генерал Скоблин. Легенда советской разведки - Армен Гаспарян

Но активнее всего цитируют воспоминания руководителя разведки Третьего рейха Вальтера Шелленберга: «В соответствии со строгим распоряжением Гитлера, дело Тухачевского надлежало держать в тайне от немецкого командования, чтобы заранее не предупредить маршала о грозящей ему опасности. В силу этого должна была и впредь поддерживаться версия о тайных связях Тухачевского с командованием вермахта; его как предателя необходимо было выдать Сталину. Поскольку не существовало письменных доказательств таких тайных сношений в целях заговора, по приказу Гитлера (а не Гейдриха) были проведены налеты на архив вермахта и на служебное помещение военной разведки. На самом деле, были обнаружены кое-какие подлинные документы о сотрудничестве немецкого вермахта с Красной Армией. Чтобы замести следы ночного вторжения, на месте взлома зажгли бумагу, а когда команды покинули здание, в целях дезинформации была дана пожарная тревога.

Теперь полученный материал следовало надлежащим образом обработать. Для этого не потребовалось производить грубых фальсификаций, как это утверждали позже; достаточно было лишь ликвидировать „пробелы“ в беспорядочно собранных воедино документах. Уже через четыре дня Гиммлер смог предъявить Гитлеру объемистую кипу материалов. После тщательного изучения усовершенствованный таким образом „материал о Тухачевском“ следовало передать чехословацкому генеральному штабу, поддерживавшему тесные связи с советским партийным руководством. Однако позже Гейдрих избрал еще более надежный путь. Один из его наиболее доверенных людей, штандартенфюрер СС Б., был послан в Прагу, чтобы там установить контакты с одним из близких друзей тогдашнего президента Чехословакии Бенеша. Опираясь на полученную информацию, Бенеш написал личное письмо Сталину. Вскоре после этого через президента Бенеша пришел ответ из России с предложением связаться с одним из сотрудников русского посольства в Берлине. Так мы и сделали. Сотрудник посольства тотчас же вылетел в Москву и возвратился с доверенным лицом Сталина, снабженным специальными документами, подписанными шефом ГПУ Ежовым. Ко всеобщему изумлению, Сталин предложил деньги за материалы о „заговоре“. Ни Гитлер, ни Гиммлер, ни Гейдрих не рассчитывали на вознаграждение. Гейдрих потребовал три миллиона золотых рублей — чтобы, как он считал, сохранить „лицо“ перед русскими. По мере получения материалов он бегло просматривал их, и специальный эмиссар Сталина выплачивал установленную сумму. Это было в середине мая 1937 года. 4 июня Тухачевский после неудачной попытки самоубийства был арестован.

Часть „иудиных денег“ я приказал пустить под нож, после того как несколько немецких агентов были арестованы ГПУ, когда они расплачивались этими купюрами. Сталин произвел выплату крупными банкнотами, все номера которых были зарегистрированы ГПУ».

Согласимся: звучит красиво. Высокопрофессионально отработала немецкая разведка! Но это — если принимать вымыслы за чистую монету. Нужно учитывать, что воспоминания разведчиков, как правило, содержат минимум сведений о том, чем они занимались на самом деле. Зато — переполнены всевозможными слухами и байками для доверчивых читателей. И на продажах это всегда складывается в лучшую сторону. Мемуары Вальтера Шелленберга — классический пример тому.

Начнем с простого вопроса — видел ли когда-нибудь Вальтер Шелленберг золотой царский червонец? И сразу перейдем к главному, чтобы не размениваться на детали. Нас интересует «красная папка». Так вот, великолепно сработанная немцами фальшивка никогда не фигурировала ни на допросах, ни на процессах 1937 года. И позднее тоже. В следственных делах обвиняемых, в архивах ЦК КПСС и КГБ СССР нет ни слова про эти документы. И вот тут возникает вопрос: какой смысл было тратить три миллиона рублей золотом, чтобы полученные материалы испарились тут же, как с белых яблонь дым?

Снова обратимся к воспоминаниям Павла Судоплатова: «Как непосредственный куратор немецкого направления наших разведорганов в 1939–1945 годах утверждаю, что НКВД никакими материалами о подозрительных связях Тухачевского с немецким командованием не располагало. Сталину тоже никто не направлял материалов о Тухачевском по линии зарубежной разведки НКВД. В архиве Сталина были обнаружены данные о том, что так называемые компрометирующие материалы об амбициях Тухачевского, поступившие из-за рубежа, были не чем иным, как выдержками из материалов зарубежной прессы».

С Судоплатовым полностью согласен и бывший в то время начальником отдела «Иностранные войска Восток» в германском Генеральном штабе генерал-майор Карл Шпальке. «Ни господин Гейдрих, ни СС, ни какой бы то ни было партийный орган не были, по-моему, в состоянии вызвать или только запланировать подобный переворот — падение Тухачевского или его окружения. Не хватало элементарных предпосылок, а именно, знания организации Красной Армии и ее ведущих личностей. Немногие сообщения, которые пересылались нам через „абвер 3“ партийными инстанциями на предмет проверки и исходившие якобы от заслуживающих доверия знатоков, отправлялись нами почти без исключения обратно с пометкой „абсолютный бред“».

Полагаю, в этом вопросе наступила ясность. А вот теперь осталось прояснить роль Николая Владимировича Скоблина в этой истории. Он действительно встречался с маршалом Тухачевским в Лондоне в 1936 году (о чем свидетельствовал его младший брат Сергей). Но существует версия, что знакомы они были чуть ли не с 1917 года. Лейб-гвардии Семеновский полк, в котором служил поручик Тухачевский, был дислоцирован под Киевом, по соседству с Корниловским ударным полком, где штабс-капитан Скоблин был заместителем командира полка. Проверить эту теорию теперь уже не представляется возможным. Так вот, в газете «Возрождение» позднее писали: «Когда Тухачевский был в Париже, в эмигрантских кругах передавали, будто он виделся с одним из русских военных и говорил ему, что власти Сталина скоро наступит конец, что вожди Красной Армии сговорились между собой, и следует ожидать в недалеком уже будущем установки в России национальной диктатуры. Мы не беремся утверждать, что военный, видевшийся с Тухачевским, был именно Скоблин, хотя наш информатор на этом настаивает. Во время состоявшихся якобы свиданий Тухачевского со Скоблиным в Париже обсуждался вопрос о выработке такой программы-минимум. На первых порах должна была быть установлена диктатура Тухачевского. Скоблин был знаком с текстом и одобрил его».

Все правильно. Скоблин, как начальник контрразведки Русского общевоинского союза, и был уполномочен непосредственно генералом Миллером на проведение таких переговоров. Однако историк В.В. Голицын, работавший с архивами французской контрразведки, в письме автору этих слов отмечал: «2-е бюро Генштаба Франции (в чьем „поле“ были подобные контакты) отследило этот сигнал (а изначально это был именно слух в среде русской парижской эмиграции) и направляло запрос в и-сервис. Англичане ответили, что такого контакта быть не могло, ибо советских „водили“ круглосуточно. Так что, слух так и остался слухом. Такая засветка, как прямые контакты с военной делегацией, являются оперативным безумием».

Есть и еще один важный нюанс. Начальник второго отдела РОВС генерал фон Лампе в письме Шинкаренко обозначил позицию, которая была близка подавляющему числу белых: «Вы спрашиваете мое мнение о судьбе Тухачевского. Я думаю, что тот факт, что он и иже с ним погибли — для России благоприятен. Их победа затянула бы дело надолго. Победа Сталина (а она налицо) поведет к дальнейшему террору, так как никто и никогда в этом случае не мог удержаться на наклонной плоскости, и тогда режим дойдет постепенно до того, до чего он и должен был дойти и до чего доходил во Французской революции — до абсурда. Сам Сталин, конечно, погибнет и станет жертвой либо террористического акта, либо дворцового переворота, так как после ликвидированных им вождей осталось слишком много сочувствующих и, что главное, тех, кого можно считать к ним причастными. Само опасение за собственное существование приведет их к необходимости покончить со Сталиным. И тогда вместе с ним может пасть и режим».