Пока ты веришь - Ирина Шевченко

— Обманка… Посылка?

— Скорее всего. Ранбаунг ведь рассказал тебе, что Лленасу нужно было тело, подходящее для его исследований? Кто-то сделал ему такой подарок, предварительно обработав труп. Представляю себе выражение лица милейшего мэтра Дориана, когда он увидел в ящике самого себя, мертвого и холодного.

Эмпат хохотнул, негромко, но обидно, и Адалинда с силой сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

— Ты знал, — прошептала она. — Знал, что он жив, когда пришел ко мне, и вместо того, чтобы сказать…

— Не вздумай устроить истерику! — резко осадил ее Фредерик.

Однажды он уже назвал ее истеричкой. А в следующую секунду лишился передних зубов.

Но с тех пор прошло пять лет, за которые она, хотелось верить, изменилась… в отличие от бывшего мужа.

— И не собиралась, — отчеканила она зло. — Хотела только сказать, какой ты все-таки мерзавец.

— Уж какой есть, дорогая. И если ты, конечно, не думаешь, что способна сама распутать это дело, придется меня такого терпеть.

— Надеюсь, не в своей спальне?

— А у меня есть причины задержаться?

Он лениво поднялся, собрал кое-как свои вещи, но одеваться не стал — просто вышел с одеждой и туфлями в руках в коридор, перед тем успев пожелать ей приятных снов.

— Продолжим разговор утром, когда ты перестанешь притворяться спокойной и на самом деле успокоишься.

Сволочь.

Но он ей нужен.

Пока.

Итак, секрет механического человека он разгадал. Головоломка не складывалась не из-за того, что в ней не хватало деталей. Напротив, была одна лишняя. Смерть Дориана Лленаса, бессмысленная, никому не выгодная, не вписывалась в общую картину. Теперь же все встало на свои места.

Фредерик мог гордиться собой. И гордился. Но гордость эту привычно не выставлял напоказ: когда твоя работа год за годом протекает в обстановке строжайшей секретности, честолюбие приобретает несколько иные формы.

К тому же рано радоваться. Да, картинка сложилась. А после случившегося с Ранбаунгом и посетившим его агентом ВРО можно уже не сомневаться в том, что Риган в этом деле замешан непосредственно. Но ведь не только он. Человек, от которого Валье узнал о происшествии в номере куратора, сообщил также, что в момент смерти агента там находилась Элла Мейлан, трюк с отравлением у нее под носом. Значит, она знала и понимала, что к чему. А это все усложняло. Госпожа Мейлан, как и сам Фредерик, работала не столько на внутреннюю разведку, сколько на Совет Академий. Именно поэтому, а совсем не из-за того, что боялся, будто его руководство может усомниться в невиновности Адалинды, он не спешил с рапортом. Но Эдди об этом знать не стоит. Как говорят, меньше знаешь — крепче спишь. Или, в ее случае, эффективнее работаешь. Фредерику нужен опытный агент, готовый на умеренный риск, а не перепуганная кошка, которая сорвется в любой момент, схватит за шкирку своего котенка и затаится с ним на пыльном чердаке, где ее, быть может, и не найдут, но и толку от нее не будет никакого.

Кстати, о котёнке: когда Риган впервые заговорил о том, чтобы использовать против Адалинды Лео, Фредерик чувствовал, что это всего лишь провокация, и легко обошел эту ловушку, но теперь обстоятельства изменились, и, прежде чем двигаться дальше, нужно обезопасить себя с этой стороны.

Не обязательно дожидаться утра. Но сначала — посетить ванную.

Присутствие контрразведчика, которому предстояло провести в бессознательном состоянии еще не один час, эмпата не смущало. Он ногой отпихнул с пути бесчувственное тело и открыл воду.

С воякой тоже нужно что-то решать — подумать, можно ли как-то использовать его или лучше от него сразу избавиться, — но это не было вопросом первостепенной важности, и Фредерик отложил его на потом. Привел себя в порядок, оделся и заглянул в гостиную.

— Отлучусь на несколько часов, — сказал он Джеку. Отметил, как дернулось ухо якобы дремлющей на софе кошки.

Говорить сейчас с Адалиндой лично было бы не лучшей идеей, однако и уходить без предупреждения не стоило. Доверие — все зиждется на доверии, пусть и ограниченном, и одностороннем порой.

Салджвортский телеграфный узел работал круглосуточно. Фредерик отбил короткую депешу: «Милая матушка, коттедж по вашему желанию снял, готовьте багаж к отправке». Багаж — это Лео, «коттедж» — два дня — минимальный срок. Телеграмму получат в течение пяти минут, а в следующие пять минут уже отправят другому адресату. А тот тем же обходным путем пришлет ответ.

Чтобы не скучать в ожидании, можно было бы сходить в гостиницу, не в ту, где его караулили люди Ригана, а в ту, где он оставил запасной комплект одежды и документы, но Валье решил, что займется этим в течение дня. Купил у заспанного киоскера вечернюю газету и присел в углу пустого зала. Не читал — думал. Было о чем. И в раздумьях, по большей части невеселых, время летело незаметно…

— Ответ для господина Симса!

Эмпат поднялся со скамьи, встряхнулся и неспешно направился к окошку телеграфиста. Взял почтовый листочек, на котором аккуратным почерком выведена была одна короткая фраза. Пробежал ее глазами. Один раз. Второй…

«Багаж отправили на днях. Надеюсь, в пути ничего не пострадает».

— Благодарю вас. — Улыбка намертво примерзла к губам.

Поклонился и вышел.

Пройдя несколько кварталов, остановился под вывеской модного ателье. Вынул из кармана спички.

Школа, в которой учился Лео, считалась лучшей в Линкарре. Высочайший уровень безопасности для детей. Несколько ступеней защиты. Даже родителям, чтобы забрать ненаглядное чадо на каникулы, приходилось проходить тщательную проверку со стороны администрации. В прошлом бывали случаи, когда маленьких магов похищали, и Совет Академий обязал все специализированные учебные заведения усилить контроль…

И тем не менее мальчика в школе нет. Кто его забрал? Когда? Как дирекция это допустила? Почему не известили его, Фредерика?

Валье еще раз перечитал телеграмму, но ответов в ней не нашел.

Его доверенный не мог сообщить большего подобным образом. За ответами надо ехать в школу, но…

Чиркнул спичкой.

Пока Эдди не знает, вернее, пока они не нашли способ поставить ее в известность, время есть.

Фредерик умел правильно расставлять приоритеты. Как бы тяжело это ему порой ни давалось.

Лампа стояла на прикроватном столике. С вечера Эби ее не заметила, слишком устала и хотела спать. Теперь же рассмотрела до мелочей. Тяжелое основание — пузатая фарфоровая ваза с растрескавшейся эмалью неприятного, грязно-желтого цвета. Вместо абажура — закопченный медный цилиндр с выбитыми по нему цветами и бабочками.

— Он вращается, — сказал Джек. — Если покрутить, когда темно и свет зажжен, тени кружатся по комнате.