В потоках западного ветра - Саша Гран

class="p1">– Нет. Бывают травмы и больнее. Они называются душевными, – покачала головой Рин. – Для меня шрамы – это напоминания, оставленные на моем теле, о том, что я все еще недостаточно сильна. Например, вот эти…

Она указала на правое предплечье, где был довольно глубокий темный шрам от раны, которую явно зашивали несколько раз. Да и по всей руке не было видно чистого места.

– Их я получила во время осады Великого Храма шесть лет назад. Тогда руку почти разодрали, она была сломана в пяти местах. Но в то время меня заботило не столько состояние руки. Тогда я потеряла нечто большее.

Все трое догадались, о ком она говорила. В тот день умерли Амира и мама Рин. По сравнению с такими потерями раны на руке покажутся не такими серьезными.

– Вот эту рану я получила во время зачистки вокруг демонического портала четыре года назад. – Она указала на небольшой шрам на внутренней стороне левого предплечья. – Это сущая мелочь, но она напоминает мне, что в той битве погиб один из послушников нашего пика.

– Значит, ты помнишь, откуда у тебя все шрамы?.. – удивленно спросила обливи. Жрица кивнула. – Удивительная… память.

– Это часть меня, так что ничего такого, – вздохнула Рин.

– Но ты ведь девушка, – хмуро сказал Джек, сжав кулаки.

– На войне нет понятий «женщина» и «мужчина». Есть только те, кого будут помнить как жертв, те, кого будут восхвалять как героев, и те, кого будут проклинать, – ответила она. – А кем окажешься ты, зависит лишь от тебя и того, насколько ты силен.

Повисла неловкая тишина. Девушка все никак не могла понять, почему маги так отреагировали на шрамы. Для нее это было обычным делом, ведь она часто сражалась. Но, кажется, для них это было чем-то запредельным и ужасным.

Когда жрица подняла глаза на Мию, ее сердце буквально замерло. Потому что эльфийка плакала.

– Ты… Мия… почему ты?..

Миямото Рин всегда терялась, когда люди рядом с ней начинали плакать. Она избегала слез как огня и не знала, что сказать или сделать, поэтому запаниковала.

Внезапно Мия бросилась ей на шею, буквально вжимаясь лицом в плечо.

– Рин! Больше никогда, слышишь! Никогда не говори о таком как о пустяке. Ты солдат, но прежде всего – человек! А получать раны всегда больно. Прекрати геройствовать, прошу тебя!

Рин замерла в изумлении.

– Почему ты плачешь?.. Это ведь не твои раны…

– Неважно! – Мия тут же оторвалась от ее плеча и уставилась ей прямо в глаза. – Рин, я хочу быть твоим другом. И я хочу узнать тебя настоящую. Пожалуйста, прекрати делать вид, что тебе не больно… Это ведь наверняка было ужасно больно… потерять дорогих людей, постоянно калечиться на поле боя… ты же не бездушное оружие для истребления вампиров. Почему ты, что стала посланницей мира… должна так страдать?..

Рин не верила своим ушам.

– Страдать?..

Она никогда не считала все, что с ней происходило, страданиями. Для нее все невзгоды и вся боль, что она пережила, были либо наказанием, либо испытанием, которое нужно пройти с гордо поднятой головой.

Но сейчас Мия сказала, что все ее прошлое – лишь страдание.

Жрица не могла этого понять. По крайней мере сейчас. Она хотела было что-то сказать, но неожиданно Мия зарыдала с новой силой.

– Рин, прости меня… я уже начала думать, что это ты виновата в том, что мой брат почти пострадал… я… он мой единственный братик… я не хочу потерять его так же, как потеряла папу… но ведь ты спасла его… и получила такую рану… я… я… я такая…

Она пыталась закончить фразу, но подступающие слезы не давали ей более произнести ни слова. Жрице не пришлось долго думать, что та пыталась донести.

Вероятно, эльфийка уже долго сдерживала истерику.

Рин увидела в ее состоянии отражение себя. В последний раз она дала волю рыданиям шесть лет назад, когда на ее глазах вампиры разорвали Амиру на части. После этого лишь один раз она пустила слезу – когда сама стала Амирой.

Это был последний раз, когда Хигая Казуха и Миямото Го увидели слезы дочери Первого Сенатора.

Они остались глубоко внутри нее.

Девушка опустила голову и глубоко вздохнула.

– Простите меня.

Мира и Джек тут же подняли головы и посмотрели на жрицу. Даже Мия резко прекратила рыдать.

– Простите меня, что я подвергла Хиро опасности. – Слова, исходящие из самой глубины души, давались этой непробиваемой девушке с трудом. Но после разговора с вампиром, кажется, она все же поняла, в чем ценность этих на первый взгляд простых фраз.

Сказав их, она сразу же почувствовала облегчение. Словно с души упал огромный камень.

Мия тут же встрепенулась, будто пришла в себя, и начала быстро вытирать опухшие щеки от слез.

– Нет, нет! Я больше не виню тебя! Наоборот, Рин, спасибо тебе. Ты спасла брата и даже пострадала… только благодаря тебе он цел и невредим.

Эльфийка улыбнулась, и ее залитое слезами лицо просветлело.

Жрица почувствовала что-то жгучее в горле и невольно поджала губы.

Кажется, всем стало легче.

* * *

Следующие два дня на пике прошли спокойно. Ранение, которое Рин получила во время опасной тренировки, было полностью исцелено, от него не осталось и следа. Правда, травмы на спине, полученные в ходе наказания, она так и не позволила залечить, и ее движения оставались скованными, а каждый раз, когда кто-то дотрагивался до ее спины, она рефлекторно вздрагивала и хмурилась.

Но Хиро так и не очнулся. Никто не знал, сколько времени пройдет, прежде чем пробуждение завершится, поэтому каждый старался найти себе занятие по интересам.

Миранна с разрешения старейшины Шао начала посещать лекции по основам чистой энергии и магии печатей. Все обливы по своей природе были исследователями и учеными, голодными до новых знаний.

Мия околачивалась возле спящего брата или выходила на прогулки, чтобы немного поиграть с маленькими учениками в свободное от их занятий время.

Часто к этим играм присоединялся Джек, который ну очень сильно любил игры с детьми. И, к их удивлению, они постоянно оказывались под наблюдением Рин. Хотя это было нормально, ведь жрица, хоть и стала чуть больше доверять этому странному вампиру, все еще была под влиянием привычек.

В другое время девушка пропадала в библиотеке, ища информацию о пробуждении души, которая могла бы им помочь.

На самом деле источников об этом феномене было очень мало, так как наукой пробуждение все еще не было доказано. По крайней мере до этого момента. Очень часто старейшина Гу, который, как оказалось,