Осеннее преступление - Андерс де ла Мотт

— Как думаешь, кто позвонил Хенри? — спросила Анна, когда они поднимались по лестнице.

— Какая разница? — Фриберг пожал плечами.

— Может, и никакой.

Анна была рада, что Фриберг вернулся в ее угол ринга.

— Что дальше? — начал Фриберг, едва закрыв за собой дверь. — Насколько я могу судить, Алекс Морелль признался, что он и другие избили Симона Видье, но не более того. Думаешь, он врет? Признаться в мелком преступлении, чтобы отмазаться от более тяжкого?

Анна немного помолчала. Она уже успела прикинуть, насколько такое вероятно. Подозреваемые нередко так делали, но Анна не увидела у Алекса обычных признаков лжи.

— Нет, — сказала она. — Я думаю, что Александер говорит правду. А ты?

— Я тоже, — кивнул Фриберг. — И тогда эти четверо виновны в избиении, возможно, повлекшем за собой смерть другого человека, так?

Настал черед Анны кивнуть.

— Я сейчас не помню, что там со сроками давности, но, по-моему, двадцать семь лет — это все же слишком много, чтобы предъявлять обвинение? — Фриберг вопросительно поднял бровь.

— Пять лет. Десять, если речь идет о тяжком преступлении. В любом случае, мы опоздали на семнадцать лет. Сосредоточимся на Рюландере.

Фриберг сморщился.

— Тут хотя бы мотив ясен. Вопрос в том, как Рюландер прознал о случившемся? Думаешь, они с Таней вернулись и что-то видели?

Анна пожала плечами.

— Может быть. Хотя я думаю, что Рюландер ни черта не знал.

— Не знал?

Анна достала письмо Элисабет Видье и подождала, пока Фриберг спокойно прочитает его.

— Я по-всякому прикидывала, — сказала она, когда он закончил. — Мне кажется, Рюландер, получив это письмо, увидел возможность провернуть аферу. Он предположил, что на каменоломне произошло что-то такое, за что один или несколько человек из четверки готовы заплатить, лишь бы он молчал. Он разослал им шантажистское письмо, а потом отправился в парк на праздник.

Фриберг кивнул, не спрашивая, почему она показала ему письмо только сейчас.

— И он, похоже, угадал правильно. Кто-то очень не хотел, чтобы о случившемся стало известно, но платить за молчание не был готов. И вот Рюландер падает с кручи и погибает. Благодаря признанию Алекса Морелля мы знаем почему. Остается узнать, чьих рук это дело.

Анна с одобрительным видом отогнула большой палец.

— У Алекса Морелля алиби, к тому же он рассказал, что произошло на каменоломне.

Считая дальше, она отогнула указательный и средний палец.

— Мари и Бруно обеспечили алиби друг другу. Еще мы знаем, что у них с Алексом крупный строительный проект с довольно скудным финансированием… — Анна отогнула безымянный палец.

— Кайя Бьянка говорит, что была на концерте, но мы еще не проверили ее алиби. Теоретически она, если обстоятельства смерти Симона станут достоянием гласности, потеряет больше всех. Девятнадцатилетний юноша, которого затравили до смерти его же приятели, — это катастрофа для ее бренда. К тому же одна подозрительная смерть у нее в прошлом уже имеется.

Анна замолчала, наморщив лоб. И отогнула мизинец.

— И у нас есть пятый вариант. О Рюландере позаботился кто-то еще. Кто-то, кто на все готов, лишь бы скрыть, как погиб Симон Видье.

— И кто это может быть?

Анна не успела ответить: зазвонил телефон. На экране высветился номер коммутатора Мальмё. Анна поняла, кто это, еще до того, как услышала скрипучий голос полицеймейстера.

— Мне только что звонил Хенри Морелль, и, судя по тому, насколько он взвинчен, звонил он не только мне. — Голос полицеймейстера был скорее усталым, чем злым. — Будьте любезны, объясните мне, каким образом вы, выполняя мой приказ помириться с Хенри Мореллем, выгнали Морелля из участка, в котором он прослужил больше тридцати лет? Да еще и арестовали его сына?

— Александера не арестовали. Его вызвали на допрос.

Полицеймейстер вздохнул.

— Друзья Морелля будут звонить мне весь остаток дня. А вы, Анна, сводите на нет возможность защитить вас.

Анна вдохнула поглубже, изложила начальнику признание Александера и объяснила, как оно связано с гибелью Рюландера. Полицеймейстер слушал, не перебивая.

— Рассказ, несомненно, интересный. И мотив убийства определенно имеется, — признал он, когда Анна договорила. — Я вижу только одну проблему.

— И какую? — Зря она спросила. Ответ и так понятен.

— Я внимательно прочитал материалы дела и не увидел ясных доказательств того, что Рюландер действительно был убит. Неясности есть, но его смерть могла оказаться и самоубийством, и результатом несчастного случая.

Анна услышала, как он, размышляя, барабанит пальцами по столу.

— Учитывая рассказ Морелля-младшего, даю вам добро продолжать. В понедельник вызывайте на допрос трех остальных.

— Мы должны вызвать их сейчас, — сказала Анна. — Прежде чем Хенри успеет обзвонить остальных и рассказать, что Алекс признался. Надо воспользоваться форой, застать их врасплох.

— На вашем месте я бы поосторожнее высказывал подобные мысли о Хенри Морелле. Он и так намекает, что вы затеяли вендетту, подобное обвинение ему только на руку. Я не вижу в этом деле ничего спешного или такого, из-за чего стоит тратить скудные средства из полицейского бюджета на работу в выходные дни. И уж точно не стоит подбрасывать дров в уже пылающий огонь и вторгаться в субботний уют трех почтенных граждан.

Полицеймейстер несколько секунд молчал. Продолжил он уже не так резко.

— Вы хороший следователь, Анна, и я не исключаю, что вы что-то раскопали. Но статья в газете вам навредила, и лишние неприятности не нужны ни вам, ни расследованию.

Он глубоко вздохнул.

— Выпускайте Александера как можно скорее и готовьтесь к понедельнику со всем тщанием. А я попробую еще пару дней удерживать союзников Хенри на расстоянии. И, Анна… желаю удачи.

Анна поручила Фрибергу сообщить Мореллям, что они могут покинуть участок. Встав у окна на втором этаже, она смотрела, как отец и сын идут к машине. Одинаковый рост, похожие движения и манера держаться. Только Хенри чуть больше сутулится и тяжелее ступает. В кои-то веки выглянуло солнце, придав этой мрачной сцене почти неуместно красивое обрамление.

Когда оба садились в машину, Анна почему-то задалась вопросом, не отодвинуто ли одно из передних сидений в их “вольво” до упора.

В три часа Анна решила уехать домой. Машина медленно поднималась по гряде. Поколдовав немного, она закачала песню Симона Видье себе в телефон, и из магнитолы зазвучал мягкий приятный голос, слова красивые и в то же время пугающие.