История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - Маршалл Ходжсон

Однако государство Марванидов являлось абсолютно исламским в том виде, в каком тогда понимали ислам. В течение первых поколений исламская религия, по более поздним меркам, в сознании верующих находилась в зачаточном состоянии: прежде всего она была символом единения арабов, кодексом и нормами поведения элиты завоевателей. Исходя из этого, Абд-аль-Малик и его род придерживались идеала джамаа, сплоченности мусульманской общины в противовес делению арабских племен на враждующие группы. Абд-аль-Малик и его помощник ал-Хаджжадж стремились сохранить превосходство ислама, когда заменили монеты старых империй новыми монетами с исламскими надписями и вмешались в сферу публичного чтения Корана, поощряя более точные способы записи текста, чем позволяла несовершенная письменность того времени. Кроме правителей городов-гарнизонов они назначали там специальных судей — кади, — которые должны были улаживать споры между мусульманами, исходя из исламских законов. Они не одобряли и даже осуждали обращение покоренного населения в ислам; но это согласовывалось с самым распространенным среди мусульман представлением об исламе. Из всех основанных на откровении религий ислам — единственная вера, предназначенная тем, кто господствует над остальными людьми, а таковыми должны быть арабы, которым и был послан ислам.

Последние крупные завоевания арабского государства имели место при Абд-аль-Малике и аль-Валиде (705–715 годы). Земли, утраченные во время Второй фитны, в долине Амударьи и на восточных территориях берберов были возвращены. Берберы, основная часть населения Магриба (Северная Африка), очень походили на арабов в том, что жили на окраине городской цивилизации, хотя их кочевая жизнь в горах была более оседлой, чем в Аравии. У них не было никаких конфессий, поэтому ислам они принимали массово. Признав господство арабов, они присоединились к ним в дальнейших походах. Западных берберов тоже удалось вовлечь в этот процесс, причем довольно легко. Так был основан второй центр, откуда мусульмане высылали захватнические походы, в некоторых отношениях не зависевший от главного. К 711 году началась кампания за Пиренейский полуостров совместно с войсками новообращенных берберов, и Испания (подобно другим христианским землям, находившимся во власти церкви, которая устраивала жестокие гонения на инакомыслящих) быстро и решительно пала под натиском одних только локальных сил Магриба и практически при отсутствии помощи из Восточного Средиземноморья.

Походы из Сирии в сердце Византийской империи снова привели к осаде Константинополя, но, после того как она не удалась, мусульмане не смогли удержать ни пяди анатолийской территории за горами Тавр. (Однако византийские города в Магрибе были заняты, когда приняли ислам берберские племена в отдаленных районах.) На востоке, в долине нижней части Инда, в результате нападения с суши и моря был завоеван Синд. Местные буддисты, очевидно частично люди, связанные с торговлей, предпочли мусульман индуистскому правящему классу.

Более важным стало завоевание в результате похода из Хорасана бассейна Амударьи и Зарафшана на северо-востоке под умелым предводительством полководца Кутайбы ион Муслима. Там городские торговцы пытались натравить китайцев против мусульман, но в итоге были вынуждены признать господство последних. Границу между мусульманами и китайцами определили вдоль высоких гор на пол-пути между столицами двух империй[83]. Завоеваниям мусульман, как любым завоеваниям, были присущи и постыдные эпизоды. По одной из легенд, когда воины Кутайба заняли Байканд (близ Бухары), ответственный за операцию военачальник взял в наложницы двух прекрасных дочерей одного из горожан, не обратив внимания на его просьбу не делать этого в виде исключения, после чего горожанин заколол военного ножом. Так или иначе, остальная часть региона еще не была занята, и, когда основные силы арабов отошли на юг, город восстал против гарнизона и выгнал его, предположительно посчитав вторжение арабов за пределы старых территорий Сасанидов явлением преходящим. Однако город немедленно захватили вновь, и это послужило примером другим. Всех пленных убили, а женщин и детей угнали в рабство, сам же город сровняли с землей. (И все же арабы смягчились, а смягчение столь же показательно, как и жестокость. Очень многие купцы в городе — подавляющее большинство его населения — уехали на восток с торговым караваном; по возвращении им позволили выкупить своих жен и детей, а затем они перестроили город.)

При последующих Марванидах некоторые захваченные города дополнительно укреплялись (в частности, под угрозой подавленного в 737 году восстания в долине Зарафшана — северного притока Амударьи — и потери всех владений мусульман в регионе). Мусульмане получили несколько менее важных баз, например в южной Галлии. Но в целом экспансия прекратилась. Вся империя Сасанидов и половина Римской уже находились под властью мусульман наряду с несколькими областями, входившими в культурную орбиту одной или другой империи, но за последнее время не попадавшими в сферу их влияния.

Арабские племена на захваченных территориях заявили о себе как о правящем классе и верховных распорядителях доходов от земледелия (то есть согласно обычаям тех времен, всех продуктов, которые можно было изъять у производителя, не лишая его способности работать дальше). Они предоставили христианам, иудеям, зороастрийцам и буддистам на завоеванных территориях возможность вести свою внутреннюю жизнь, как им заблагорассудится, при условии что верховная власть остается в руках арабов. На тот момент там преобладала греческая, сасанидская или любая другая местная культура, в то время как арабы-мусульмане несли с собой культуру арабскую в той мере, в какой ее можно было перенести на другую почву.

Эта арабская культура обладала значительной силой. Ее культивировала и стимулировала возрожденная племенная система, опиравшаяся на города-гарнизоны (и не слишком распространявшаяся на тех, кто оставался бедуином в Аравии). В масштабе империи отдельные племена утратили свою значимость, и племенные группы стремились создавать крупные объединения. В каждом городе-гарнизоне или в завоеванной стране формировались два-три основных племенных блока, которые, в свою очередь, находили союзников в соответствующих блоках других городов и стран. В общем они определяли себя (со времен войны между кайситами и кальбитами в Сирии) как «северных» (низаритских) арабов, представленных кайситами, в противовес «южным» (йеменцам или кахтанам), отождествляемым с кальбитами. (Это деление началось издревле и давно утратило географическое значение, обретя форму генеалогии, во многом искусственной.) Не менее важным являлось деление «северного» блока на племена мудар и рабиа. Племенами, относимыми к группам рабии и кахтана, давно считалось оседлое население в Сирии и Ираке; многие из них были христианами. Союз рабиа и кахтан возникал чаще, чем союз рабии и мудара. Несмотря на то что некоторые важные неарабские группы были связаны с мударитами, особенно с тамимитами, неарабские мусульмане все надежды возлагали на движения, так или иначе связанные с кахтанитами и рабиитами.