Красный монарх: Сталин и война - Саймон Себаг-Монтефиоре

Пока Виктор Абакумов пытал евреев, собирая материалы нового «американского заговора» и уничтожения Михоэлса, длинная колонна бронированных ЗИСов-110 со Сталиным и Валечкой направилась на юг к Харькову.

В Москву отдохнувший Хозяин вернулся 21 ноября 1947 года. Сразу по возвращении он приказал Абакумову убить еврейского актера Михоэлса.

Через неделю вождь поддержал постановление ООН о создании государства Израиль.

Комитет по присуждению Сталинских премий послал Соломона Михоэлса в Минск. Он должен был отобрать лучшие спектакли в белорусских театрах. Сталину доложили о командировке актера. Он вызвал Виктора Абакумова и устно приказал ему убить Михоэлса в столице Белоруссии. При разговоре присутствовал Георгий Маленков.

Министр поручил выполнение ответственного задания своему заместителю, начальнику Белорусского МГБ. Абакумов разработал план убийства. Актера собирались пригласить вечером в гости к друзьям. Чекисты должны были отвезти его на машине в окрестности дачи руководителя МГБ Белоруссии Цанавы и там убить. Затем подручные Абакумова хотели привезти труп в город и бросить на пустынной улице, ведущей к гостинице. Убийство напоминало бы несчастный случай – как будто Михоэлс попал под грузовик.

План был сложный и походил на гангстерские убийства. Сталин и Берия разрабатывали такие для физического устранения неугодных лиц, которые были слишком известны, чтобы расправляться с ними обычным способом – при помощи ареста и расстрела.

Цанава передал приказ Абакумова своим подчиненным, подчеркнув, что устранение Соломона Михоэлса санкционировали на самом верху.

12 января 1948 года Михоэлс со своим другом Владимиром Голубовым-Потаповым, театральным критиком и по совместительству секретным сотрудником МГБ, весь день просидел в театре и встречался с актерами. После ужина, в восемь часов вечера, они вышли из гостиницы. Михоэлс и Голубов-Потапов должны были встретиться с другом последнего. Скорее всего, машина минского МГБ отвезла их на дачу Цанавы. Там Михоэлсу, вероятно, сделали укол какого-то лекарства, после которого он потерял сознание. Без докторов из МГБ, как видим, не обошлось и это убийство.

Возможно, Соломон Михоэлс сопротивлялся. Сейчас это уже не установить. Он слишком любил жизнь и должен был за нее бороться. Чекисты ударили его по виску каким-то тупым предметом и на всякий случай застрелили. Голубов-Потапов, заманивший Михоэлса в ловушку, тоже был убит. Трупы привезли в город и бросили под грузовик.

Сталину сообщили об убийствах в Минске, вероятно, еще до того, как трупы оставили на улице. Очевидно, именно в тот самый миг, когда он разговаривал об этом по телефону с Цанавой, в Кунцево приехала Светлана. «Я видела, что кто-то ему что-то докладывает, – вспоминала она. – Он внимательно слушал. Потом, как бы подводя итог, сказал: «Значит, автомобильная катастрофа». Я очень хорошо помню, как он произнес эти слова. Это был не вопрос, а подтверждение… Он не спрашивал о причине, а говорил, что это должна быть автоавария»». Положив трубку, Иосиф Виссарионович поцеловал дочь и сказал:

– Михоэлс только что погиб в дорожной аварии.

В семь часов утра на следующий день прохожие нашли в снегу два трупа. Тело Соломона Михоэлса привезли в Москву и доставили в лабораторию профессора Бориса Збарского. Этот биохимик-еврей отвечал за сохранность мумии Ленина. Он, конечно, не мог не заметить рану на виске от удара тупым предметом и пулевое отверстие. Збарскому приказали подготовить тело жертвы «аварии» к пышным государственным похоронам. Прощание должно было состояться в Еврейском театре. Несмотря на все старания профессора, никого не одурачили раны и разбитое лицо, покрытое толстым слоем грима.

Соломона Михоэлса уважали и любили не только советские театралы, но и некоторые сталинские придворные. В годы войны Полина Молотова вновь открыла свои еврейские корни. В ночь с 15 на 16 декабря она тихо подошла к гробу и прошептала:

– Его убили.

После похорон Юлия Каганович, племянница Лазаря и дочь Михаила, приехала к Михоэлсам. Она отвела дочь актера в ванную комнату, открыла краны с водой на полную мощность и тихо сказала:

– Дядя просил передать вам свои соболезнования.

Встревоженный Каганович велел передать, чтобы родственники Михоэлса не задавали никаких вопросов.

Еврейский театр переименовали в театр Михоэлса. Милиция начала расследование. ЕАФК продолжал работать. Советский Союз признал Израиль.

Убийца Соломона Михоэлса Цанава получил орден Ленина за «образцовое выполнение особого задания правительства».

Женю Аллилуеву приговорили к десяти годам тюрьмы, ее дочь Киру – к пяти. Они были признаны виновными в том, что передавали в американское посольство секретную информацию о личной жизни Сталина и его семьи. Анна Реденс также получила пять лет. Они отбывали свои сроки в одиночных камерах.

Расправившись с Михоэлсом, МГБ начало собирать компромат на Соломона Лозовского, заместителя министра иностранных дел, и других известных евреев. Полину Молотову тихо уволили с работы. Сталин сейчас открыто шутил о своем антисемитизме.

* * *

В следующие несколько месяцев Сталину пришлось столкнуться с первой по-настоящему реальной оппозицией своей безраздельной власти за без малого двадцать последних лет. Маршал Иосип Броз Тито не хотел быть вассалом Советского Союза. Его партизаны мужественно сражались с немцами и не полагались на то, что их освободит Красная армия. Сейчас югославы отчаянно сопротивлялись диктаторскому нажиму Жданова на конференции Коминтерна. Когда Сталин прочитал доклад Пианиста, он не мог поверить такой неслыханной наглости. «Очень сомнительная информация!» – написал вождь коричневым карандашом.

Иосиф Виссарионович согласился оставить Грецию Западу. Он сохранил за собой право выбирать, когда и где вступить в открытую конфронтацию с Соединенными Штатами. Тито отказался подчиняться окрикам из Москвы. Не слушая запретов Сталина, он начал снабжать греческих коммунистов оружием. Сталин в это время уже решил проверить, насколько серьезно настроены Штаты, в Берлине, а не в какой-то захудалой балканской стране. Так что скандал на Балканах ему сейчас был не нужен. Последней каплей, переполнившей чашу его терпения с югославскими товарищами, стал проект по созданию Балканской федерации. О ней без сталинского разрешения договорились Тито и руководитель Болгарии Димитров.

Ссора между Москвой и Белградом с каждым днем становилась все сильнее. Не желая окончательного разрыва, Тито отправил на переговоры к Сталину своих товарищей: Милована Джиласа и Эдварда Карделя. Сталин, Жданов и Берия пытались запугать югославов превосходством Советского Союза на жутких ужинах в Кунцеве. Джилас спокойно слушал угрозы, но не сдавался.

28 января 1948 года «Правда» осудила план Димитрова и положила начало открытой войне. 10 февраля Сталин вызвал югославов и болгар в Маленький уголок. Он хотел унизить их, как часто поступал с членами собственного ручного политбюро. Советский руководитель не стал обсуждать болгарско-югославский план. Он предложил создать ряд маленьких федераций. Суть его предложения сводилась к тому, что в эти союзы должны входить страны, между которыми существовали очень серьезные противоречия. Следовательно, они едва ли могли быть прочными образованиями. Сталин был мрачнее тучи и все время что-то рисовал в блокноте.