Пир Джона Сатурналла - Лоуренс Норфолк

— Нет! — крикнула Лукреция, выбрасывая вперед кулак и чувствуя, как костяшки с хрустом врезаются пастору в скулу. — Только попробуй меня тронуть! — провизжала она, когда Клаф, шатаясь, отступил назад. — Зойлендская вонючка!

С каким-то исступленным наслаждением она снова размахнулась и почувствовала, как кулак погружается в рыхлую щеку. Клаф утробно хрюкнул, но тут же схватил ее за запястье:

— Шлюха.

Голос его звучал холодно. И он оказался сильнее, чем она думала. Лукреция пнула пастора в голень, но это не помогло. Одной рукой он крепко держал ее за запястье, другую пытался просунуть ей между ногами.

— Ты не посмеешь! — прошипела она.

Они боролись, раскачиваясь взад-вперед, но Клаф был гораздо сильнее. Он вывернул ей руку, принуждая опуститься на колени. Я пропала, поняла Лукреция. И поместье вместе со мной. Мое обещание нарушено и уже ничего не значит. Да не будет дозволено никакой женщине… править в Долине… Нет никаких любезных пастухов и переодетых принцев. Потнорукий Пирс сбежал. Ее новым женихом стал грубая скотина Клаф.

Он влепил ей такую затрещину, что у нее потемнело в глазах. Она упала ничком на пол, в кровь расцарапывая колени об острые камни. Клаф навалился на нее сзади, раздвигая коленями ее ноги. Затрещала рвущаяся ткань. Так вот мое брачное ложе, пронеслось у нее в уме. Холодный каменный пол.

Секундой позже позади коротко грохнула дверь. По гравию прохрустели стремительные шаги. Когда Клаф приподнялся, оборачиваясь, она завела руку за спину, судорожно пытаясь прикрыться. Потом ощутила, как глухой удар сбрасывает с нее насильника. Через мгновение церковь огласил нечеловеческий вой. Лукреция перекатилась на спину и села. Клаф на коленях отползал назад, схватившись за пах. Перед ней стоял Джон Сатурналл.

— Вставай! — рявкнул Джон, рывком поднимая Клафа на ноги.

Много лет он хранил глубоко в душе чуть тлеющий уголек гнева, но почувствовал знакомое жжение в груди, когда услышал крики Лукреции. Сейчас уголек горел ярко и жарко, как когда-то в лесу Баклы. Джон поволок Клафа к двери, подгоняя пинками и тычками.

С серого неба валились крупные тяжелые хлопья. Землю уже устилал слой снега. Эфраим вырвался и в бешенстве замахнулся кулаком. Джон отбил удар, задыхаясь от восторга и гнева одновременно.

— Теперь только ты и я, Эфраим.

Он прицелился и ударил Клафа прямо в лицо. Клаф рухнул наземь, схватившись за нос, и между пальцами у него потекла кровь. Джон посмотрел сверху вниз на густобровую толстощекую физиономию. Уж теперь-то его никто не оттащит от заклятого врага. Он снова занес кулак.

— Не надо!

Позади него стояла Лукреция, уже в платье. Джон уставился на нее безумным взором.

— Оставь его! — велела девушка.

Джон взглянул на расквашенное лицо Эфраима и внезапно исполнился отвращения. Он встал на ноги, и фигура в черном с трудом поднялась с земли, все еще держась за пах. Кровь из разбитого носа хлестала ручьем. К ним приближались Филип с Джеммой и Адам.

— Идиоты! — прорычал Клаф, пятясь. — Да как вы смеете!

Следом за Адамом шагали подавальщики Квиллера, а за ними другие кухонные работники. Они наступали безмолвной толпой, окружая Клафа. Вперед вышел Пандар с лопатой в руках:

— От кого хочешь отделаться, те никуда не деваются. — Он в упор посмотрел на пастора. — Верно ведь?

— Я же никогда никого не обижал, — жалобно проскулил Клаф, потеряв последние остатки наглости. — Ни разу пальцем никого не тронул.

Пандар поднял лопату. Но когда он шагнул вперед, вновь раздался голос Лукреции:

— Отпустите его.

Платье она надела, но все еще оставалась босиком. Снег теперь валил гуще. К церкви по тропе продолжали подходить слуги. Затравленно озираясь, Клаф начал пятиться. По приказу Лукреции люди расступились перед ним и молча смотрели на него, пока он не повернулся и не пустился бегом по подъездной аллее. Через минуту Эфраим Клаф скрылся за обугленными воротами.

— Сдается мне, у нас все-таки будет Рождество! — воскликнул тогда Симеон, зачерпывая пригоршню снега.

Баклендские слуги принялись переглядываться между собой, расплываясь в улыбках и хлопая друг друга по спине. Джон осмотрелся вокруг, ища Лукрецию.

— Так, значит, ты сваришь нам свиной студень? — с веселым вызовом спросила Мэг.

— Непременно, если ты стянешь где-нибудь свиные уши…

Джон незаметно выбрался из толпы смеющихся мужчин и женщин. Стряхивая с куртки снег, он пересек хозяйственный двор и вошел в темный дом. Коридор восточного крыла, начинавшийся за пустынным Большим залом, поманил к себе. Лестница в конце коридора вела к комнате Лукреции. Но там не было видно ни проблеска света. Во дворе с узловым садом снег уже облепил низкие живые изгороди. Перейдя на другую сторону двора, Джон потянул на себя тяжелую дверь и переступил порог. Он поднимался по ступеням, не чуя под собой ног. Сердце тяжело бухало в груди, когда он толчком открыл дверь в Солнечную галерею и снова вдохнул сухой пыльный воздух. Только сейчас в этом темном длинном помещении витал еще один запах — памятный тонкий аромат. У приоконного диванчика стояла Лукреция.

— Он ушел, — сказал Джон.

Перед глазами у него возникла картина, которую он увидел, ворвавшись в церковь: голая спина девушки, узкая белая спина на темном каменном полу. Сердце у него забилось тяжелее и шаги отдались гулким эхом, когда он двинулся к Лукреции. Она подняла руку. Сейчас дотронется до моего лица, подумал он. Или погладит по волосам. Но когда он приблизился вплотную, ее рука стремительно метнулась вперед. И прежде чем Джон успел увернуться, ладонь Лукреции звонко впечаталась ему в щеку.

— Я сказала тебе не трогать Клафа!

Звон пощечины показался оглушительным. Джон покачнулся и отступил назад, схватившись за горящую щеку:

— И позволить мерзавцу потешиться с тобой?

Второй удар пришелся ему в висок, но на третьем он поймал ее за запястье. Несколько мгновений они молча боролись, девушка оказалась сильнее, чем он думал.

— Отпусти меня! — яростно прошипела она; Джон помотал головой. — Он вернется. Они все вернутся.

— Не сегодня. — Джон указал за окно позади нее, на руины оранжереи, мерцающие в лунном свете.

Растрескавшиеся стекла уже припорошило снегом. И крупные хлопья за высокими окнами падали все быстрее и гуще.

Вместо ответа, Лукреция толкнула его в грудь, и Джон ударился спиной о стенную панель. Он слышал исходящий от нее запах розовой воды и свежего пота. Она еще раз попыталась ударить, но он перехватил ее ладонь.

— Отпусти меня! — потребовала девушка.

— Нет.

— Ну и что дальше?

Голова Лукреции была запрокинута назад, черные глаза пристально смотрели на него. Джон наклонился к ней и почувствовал ее дыхание на своей пылающей щеке. Свободной рукой она вцепилась ему в плечо — то ли чтобы оттолкнуть, то ли чтобы притянуть ближе. Но губы ее медленно раскрылись, и тогда Джон прильнул к ним. Они застыли на месте, слившись устами и сплетясь пальцами. Когда он попытался прижать ее к себе покрепче, Лукреция вывернулась из объятий, но для того лишь, чтобы взять его за руку и повлечь за собой, к двери в конце галереи.