Смотри в лицо ветру - Иэн Бэнкс

– Терпение, майор. Терпение.

– Ну что, мы готовы?

– Да-да, готовы.

– Итак… Посылай.

– Я… Постойте. Я вроде бы ощутил…

– Да!!! Эстодьен!!! Майор Квилан! Получилось!

Из трапезной стремглав примчался Анур.

– Эстодьен, а что моя миссия даст нашим союзникам?

– Не знаю, майор. По-моему, нас не должен волновать ответ на этот вопрос.

Двухместная шлюпка-модуль, принадлежавшая «Гавани душ», парила в открытом космосе за пределами аэросферы.

Небольшой аэростат, в день приезда доставивший их от аэросферного портала, взял Квилана и Висквиля в обратный путь. Они снова прошагали по словно бы отвердевшему воздушному туннелю, на сей раз к шлюпке. Она отплыла от портала и принялась набирать скорость, направляясь к одному из луносолнц, служивших аэросфере источниками света. Когда оно подошло ближе, стало заметно, что свет льется из огромного пологого кратера, занимающего примерно половину видимой поверхности. Светило походило на пылающее око какого-то зловещего божества.

– Главное, майор, что, судя по всему, их устройство работоспособно, – заключил Висквиль.

Они провели десять испытаний с холостыми боеголовками, размещенными в душехранительнице. После первой успешной попытки Квилан около часа не мог добиться того же результата, но затем Переместил два заряда, один за другим.

Чашку начали переставлять по разным отсекам «Гавани душ»; после двух неудачных попыток Квилан стал уверенно Перемещать пылинки в любое место. На третий день он предпринял и провел только два Перемещения – из конца в конец корабля. На четвертый день Квилану надлежало испытать свою новообретенную способность за пределами «Гавани душ».

– Мы высадимся на эту луну, эстодьен? – спросил он, глядя, как гигантский спутник заполняет поле зрения.

– Скорее, рядом с ней. – Висквиль указал куда-то пальцем. – Вон там, видишь?

Крошечная серая точка, едва заметная в потоках света, льющихся из кратера, проплыла по краю луносолнца.

– Вот куда мы направляемся.

Объект походил на нечто среднее между кораблем и станцией и вполне мог быть тем или другим. Скорее всего, его создала какая-то из тысяч Вовлеченных цивилизаций ранней стадии. Странная конструкция из серо-черных овоидов, сфер и цилиндров, соединенных толстыми распорками, медленно двигалась по орбите вокруг луносолнца – так, чтобы не попадать в широкий световой луч, исходящий со стороны, обращенной к аэросфере.

– Никому не известно, кто это построил, – сказал Висквиль. – Станция находится тут уже десятки тысяч лет, и те, кто впоследствии предпринимал попытки исследования аэросферы и ее луносолнц, раз за разом модифицировали ее под себя. А теперь некоторые секции приспособлены и для нас.

Модуль скользнул в ангар рядом с самой большой сферой и опустился на пол; двери ангара сомкнулись, помещение наполнилось воздухом.

От фюзеляжа модуля отделился купол; они вышли в ангар, где было холодно и пахло чем-то едким.

Два больших дрона в форме сдвоенных конусов влетели через другой воздушный шлюз и зависли по обе стороны от прибывших.

На этот раз Квилан не услышал голоса в голове. Одна из машин – он так и не понял, какая именно, – издала глубокое гудение, сложившееся в слова:

– Эстодьен, майор, сюда.

Они последовали за автономниками по коридору и, миновав несколько массивных дверей с зеркальным покрытием, вышли в широкую галерею с одним-единственным окном, длинной лентой огибающим стены. Галерея напоминала обзорный купол океанского лайнера или звездного крейсера. Они прошли вперед, и Квилан сообразил, что окно – или экран – гораздо выше и глубже, чем кажется на первый взгляд.

Иллюзия стекла или экрана пропала, как только он осознал, что лента окна – на самом деле поверхность медленно вращающегося огромного мира. Под и над нею слабо мерцали звезды; пара более ярких тел, чуть крупнее светящихся точек, наверняка была планетами той же системы. Звезда, освещавшая мир, очевидно, располагалась почти позади наблюдателя.

Мир выглядел до странности плоским – как если бы кожуру колоссального плода небрежно распластали и бросили среди звезд. Сверху и снизу поверхность окаймляло полупрозрачное серо-голубое сияние гигантских ограждающих стен, а саму поверхность на равном расстоянии пересекало множество бурых, белых и – в центре – темно-серых вертикалей. Эти исполинские горные хребты тянулись от верхней до нижней стены вдоль всего мира, разделяя его на несколько десятков секций.

Между хребтами в примерно равных соотношениях простирались океаны и суша: местами островные континенты и крупные архипелаги островов помельче, окруженные морями разных оттенков синего и зеленого, а местами, от верхней до нижней стены, – огромные зеленые, бежевые, желтые и красно-коричневые прямоугольники, кое-где усеянные морями, но неизменно пересекаемые где извилистой нитью, где пучком едва различимых волокон, которые зеленовато-синими завитками покрывали рыжевато-охряное полотно суши.

Скопления облаков клубились, завихрялись, вздымались волнами, изгибались дугами, рассыпались клочьями, рассеивались туманными пятнами и точками и складывались в хаотические узоры, нанося небрежные разводы и четкие мазки на холст суши и вод.

– Вот что вы увидите, – прогудел один из автономников.

Эстодьен Висквиль потрепал Квилана по плечу.

– Добро пожаловать на орбиталище Масак, – произнес он.

– Гюйлер, их пять миллиардов. Мужчин, женщин и детей. Нам предстоит совершить ужасающее злодеяние.

– Да, но мы не пошли бы на это, если бы они не совершили подобного злодейства по отношению к нам.

– Они? Вот эти люди, Гюйлер? Вот эти самые жители Масака?

– Да, Квил, эти люди. Ты их видел. Ты с ними разговаривал. Как только им становится известно, откуда ты родом, то они сдерживаются, опасаясь тебя оскорбить, хотя на самом деле неприкрыто гордятся глубиной и размахом своей хваленой демократии. Они кичатся своей полной сопричастностью, гордятся своим правом голоса и правом протеста в случае несогласия с предлагаемым курсом. Так что да, вот эти люди. Они разделяют коллективную ответственность за деяния своих Разумов, включая Разумы секций Контакта и Особых Обстоятельств. Они сами все так устроили, они так хотели. Здесь нет невежественных и эксплуатируемых, нет Невидимых или угнетенных тружеников, навеки подчиненных прихоти господ. Здесь все господа, все до единого. Здесь все имеют право выражать свое мнение по любым вопросам. И в полном соответствии с их же драгоценными законами именно эти люди несут ответственность за случившееся на Челе, даже если тогда о подробностях знали лишь немногие.

– Это только я считаю такой подход… чрезмерно суровым?

– Квил, ты хоть от кого-нибудь из людей слышал предложение распустить Контакт? Или приструнить ОО? Хотя бы один из них выразил желание обсудить такую возможность? Ну, что скажешь?