ФБР. Правдивая история - Тим Вейнер

Гувер докладывал непосредственно вице-президенту Никсону, так как тот готовился к поездке в Москву в июле 1959 года, чтобы вовлечь Хрущева в публичное обсуждение политических и культурных преимуществ коммунизма и капитализма. Соло встретился с высшими официальными лицами коммунистической партии, ответственными за связи с США. Гувер выяснил суть их представлений о руководителях США и их оценку ведущих кандидатов на президентских выборах 1960 года. Москве нравился Айк: он понимал, что значит война, и был готов ухватиться за шанс жить в мире. Демократы были менее привлекательны: сенатора Джона Ф. Кеннеди в Москве считали «неопытным», а сенатора Линдона Б. Джонсона — «реакционером». Что касается самого Никсона, то коммунисты полагали, что он будет неплохим президентом, хоть он и «хитрый» и «амбициозный».

Из подробных докладов Соло Никсон узнал, что Москва может вести разумный политический диалог; десятилетием позже этот урок сослужил ему хорошую службу, когда он стал президентом и начал стремиться к хорошим взаимоотношениям с Советами.

Никсон лично представил Хрущева Гуверу на торжественном обеде, который давал Эйзенхауэр в Белом доме 15 сентября 1959 года. У руководителя Советского государства, который испытывал нарушение суточного ритма организма после перелета, на лацкане пиджака висела медаль. Никсон, который уже готовился баллотироваться на пост президента, был официален и вкрадчив; Гувер весь превратился в слух, когда переводчик наклонился, чтобы помочь в их беседе с Хрущевым.

«Когда я представил его Гуверу, он немедленно оживился и сказал: «Полагаю, что у нас есть кое-какие общие знакомые», — вспоминал Никсон. — Я думаю, что это было прозорливое замечание со стороны Хрущева: «У нас есть кое-какие общие знакомые, так что никому не доверяйте»[330].

У них действительно был один общий знакомый. Моррис Чайлдс вернулся в Москву вместе с Хрущевым через неделю после торжественного обеда в Белом доме.

Совет самого главного коммуниста в мире «Никому не доверяйте» звучал для Гувера как мудрое изречение, когда он готовился к концу пребывания Эйзенхауэра у власти и выборам следующего президента Соединенных Штатов.

Гувер потребовал тотальной проверки досье ФБР на Джона Ф. Кеннеди, как только стало ясно, что сенатор станет кандидатом в президенты от Демократической партии — победа, завоеванная в результате свободной, не стесненной в расходах предварительной избирательной кампании, проведенной под руководством его брата Роберта и профинансированной его отцом Джозефом.

Гувер хорошо знал Джо Кеннеди — бизнесмена-авантюриста, владеющего сотнями миллионов долларов, известного донжуана и яростного антикоммуниста. Их дружба выдержала отказ Гувера принять предложение 100 тысяч долларов в год за соблюдение интересов безопасности семьи Кеннеди.

Гувер узнавал, что собой представляет Роберт Кеннеди; они встречались по крайней мере три раза в связи с работой Кеннеди в качестве следователя постоянной Комиссии сената по вымогательству с 1957 по 1959 год. Слушания комиссии об организованной преступности напоминали драматическую конфронтацию между Кеннеди и главой чикагской мафии Момо Сальваторе Сэмом Джанканой. Гангстер сослался на Пятую поправку, подсмеиваясь над Кеннеди. Бобби отреагировал: «Я полагал, что хихикать пристало только маленьким девочкам, господин Джанкана».

Гувер испытывал чувство соперничества со слушаниями о вымогательстве; он получал удовольствие, когда Роберт Кеннеди спотыкался из-за своей неопытности и рвения. В марте 1959 года этот молодой «крестоносец» выдвинул обвинение, которое не смог доказать: что главный свидетель предложил деньги на президентскую кампанию сенатора Кеннеди, если комиссия перестанет на него давить. «Вот что случается, когда блудный сын уходит слишком далеко от дома и папочки»[331], — написал Гувер в насмешку в рапорте ФБР для внутреннего использования, посвященном Роберту Кеннеди и Комиссии по вымогательству.

Гувер не хотел иметь ничего общего с мафией, чье существование как силы в американской экономической и политической жизни теперь перестало быть секретом. В 1959 году более четырехсот агентов ФБР, работавших в Нью-Йорке, занимались коммунистической угрозой, и только четверо — мафией. Гувер утверждал, что преступления вроде шантажа и вымогательства — забота государственных и местных правоохранительных органов. Он полагал, что расследование преступлений мафии создаст риск подкупа агентов. Как вспоминал сотрудник ФБР Грэм Десвернайн: «Последующие проблемы и известность перекроют любые выгоды»[332]. Гувер воздержался от проникновения в ку-клукс-клан из страха, что его агенты будут выглядеть помощниками и соучастниками жгущих кресты расистов. Он отказался от тайной работы против мафии из-за возможности подкупа своих агентов. Различные причины, то же разумное объяснение: не ставить Бюро в неудобное положение.

Но работа Комиссии по вымогательству и чувство соперничества, которое он испытывал в связи с этим, вынудили Гувера изменить свой настрой. Он прибегнул к тактике, которую раньше использовал в отношении коммунистов, и теперь начал применять ее к гангстерам. «Было принято решение применять к организованной преступности те же самые методы и приемы расследования, которые мы использовали в отношении подполья», — сказал Десвернайн. Незаконные обыски, скрытые микрофоны, электронные устройства и прослушивающая аппаратура были «очень эффективны при выявлении того, что они делают и что затевают». Все это нельзя было использовать в суде, разумеется, «это был исключительно сбор разведывательных данных… сначала же нужно получить информацию, а затем найти свидетелей». ФБР прослушивало разговоры Джанканы и его соотечественников в Чикаго и Лас-Вегасе начиная с лета 1959 года.

Гувер знал и сенатора Джона Ф. Кеннеди, но не очень хорошо. Ему не нравилось то, что он читал в досье ФБР. Прошлое Джона Кеннеди в кратком изложении на девяти страницах, датированном 7 июля 1960 года, заставило Гувера встревожиться о политическом будущем Америки. Этот документ содержал обвинения в «аморальном поведении» — истории любовных отношений, некоторые из них были точными, включая утверждения, что сенатор спит с секретаршей своей жены. Гувер смутно припомнил самое старое дело такого рода: в 1942 году, когда Джон Кеннеди был двадцатичетырехлетним моряком, он имел печально известный роман с замужней женщиной по имени Инга Арвад — обозревателем вашингтонской газеты, одно время сочувствующей нацистам. В ФБР сложилось впечатление, что она также является и немецкой шпионкой, и оно поместило ее под наблюдение, прослушивало ее разговоры с Кеннеди по телефону и все происходившее в гостиничных номерах, где эти двое занимались любовью.