Лунная соната для бластера - Владимир Серебряков

Если бы желоб не обрывался перед самым шлюзом, мы и не заметили бы купола — подумаешь, очередной лавовый пузырь вздыбил поверхность. Но врезанная в камень полированная титановая пластина недвусмысленно намекала на искусственное происхождение этого «пузыря». Рядом с дверной рамой выступал слепым круглым глазом хаб связи. Не было только одного — пульта ручного управления. А я на такой пульт очень рассчитывал, потому что командные пароли, позволяющие открыть любую дверь в зоне ответственности полиции лунного самоуправления, остались… правильно, в моем инфоре.

Открыть шлюз снаружи я не мог. И никто не смог бы — без применения плазменной пушки.

Проклятье и трижды проклятье! Все мое оружие — маневровый газомет на поясе, да инъекторы под скорлупой. Ни то, ни другое для вскрытия шлюзов не годится. Остается стучать.

Я ударил ногой по двери — с разворота, изо всех сил, так, что вибрация дошла до меня сквозь камень и изолированную подошву. Никакого эффекта.

Интелтроника скорлупы находилась в зачаточном состоянии. Поддерживать связь с информационным блоком капсулы и дирижировать радиосвязью она еще могла с грехом пополам, но пытаться с ее помощью выйти в (закрытый, кстати) лос, и оттуда хакерить что-то — это уже из области дурацких боевиков от Рими Эстель. А как прикажете передать сигнал на ту сторону, если нас упорно не желают слушать?

И тут меня осенило.

— Именами Сатандар и Асентакер — отворись! — заорал я в микрофон. — Отворись! — В подтверждение я пнул дверь шлюза еще раз.

С минуту мне казалось, что голосовые связки я напрягал не менее бесплодно, чем ноги. Но затем в шлемофоне зашуршала статика, и незнакомый голос произнес:

— Кто поминает священные имена?

— Офицер полиции Миша Макферсон! — проревел я, совершенно не осознавая, что кричать не обязательно, а офицер, поминающий священные имена — это вообще персонаж скорее комический.

— Но я не могу… — начал было невидимый диспетчер.

— Именами Сатандар и Асентакер! — грохнул я. — Отворите!

В наушниках завозился шуршавчик. Потом дверь шлюза неохотно поползла вниз.

Спустя полчаса мы с Элис уже сидели под убийственными взорами Аббасона, Ирейн Квилл (она же Госпожа) и Джеймса Слончевского (он же Черный Человек). Слово «убийственный» тут вполне уместно — если бы нам не угрожал общий противник, меня разодрали бы в клочья. Клыками и когтями. Беседа, однако, протекала вполне мирно. Миз Квилл даже отпустила в мой адрес несколько комплиментов; я хотел было ответить тем же, но, поглядев вначале на Элис, а потом на Аббасона, решил, что мои слова могут быть истолкованы превратно, а потому ограничился вежливой улыбкой и благодарностью, пустой, как вакуум-шлюз.

За время моего отсутствия ситуация на Луне изменилась к худшему весьма сильно.

Попробовав безнаказанности на вкус, Дэвро перешел от слов к делу. Пентовка его трудами была формально распущена, а фактически — уничтожена; немногие уцелевшие сидели тише воды и не путались под ногами. Нейтрализовав тем же способом администрацию, колониальщик официально объявил, что «вынужден» (интересно, хоть один самозванец готов был признать, что имел все возможности сидеть дома и починять примусы?) принять всю полноту власти, и тут же издал несколько приказов, повергших Город в информационный шок. Для начала он закрыл студию; в качестве причины указывалось «большое количество тунеядцев и антиобщественных элементов, связанных с полисенсом, а также потеря экономической целесообразности указанного рода деятельности в связи с последними событиями» (клянусь, я не выдумал ни единого слова). Затем, одно за другим, в глосе появились несколько довольно расплывчатых заявлений. Кто-то пропустил их через семантический фильтр и потом долго приглаживал вставшие дыбом волосы. По сути, Дэвро извещал лунарей, что хваленой свободы больше не будет, самоуправления больше не будет (не то, чтобы мы им часто пользовались, зато гордились страшно), зато будет долбежка тоннелей до посинения — «прогнозируемый рост населения» и все такое прочее под маркой послабления: повышались квоты рождаемости. О том, что запасы льда в подполярных шапках отнюдь не безграничны, голубец то ли не догадывался, то ли предпочел забыть.

Война Домов тем временем переходила в заключительную фазу: Карел и примерно треть свободных стервятников при поддержке Дэвро — против всех остальных. Даже дом Камиля, попробовав на вкус новой власти, почел за благо переметнуться на сторону проигравших. Исход конфликта оставался сомнительным только потому, что население Города с беспрецедентной дружностью принялось ставить новой власти палки в колеса. До прямых столкновений дело не дошло — и слава всем богам лунным и земным, потому что народу за последние дни и без того израсходовалось немало — но только за отсутствием организующей силы. Питавших давнюю неприязнь к голубцам кришнаитов связывала доктрина пассивного сопротивления (и страх Господень — трусоваты они в большинства своем), алиенистов — удаленность от Города, а уикканцев Лаланда — репрограммы, поставленные им карелами.

Историю с незаконной гипнургией я, как оказалось, прояснил не до конца. Карелы действительно при установке репрограмм оборотничества выменяли общину Лаланда на подчинение. Разумеется, зомби из уикканцев делать не стали — кто-нибудь обязательно заметил бы, протез психики годен лишь на ограниченный срок, для выполнения четко сформулированных заданий. Но никакого сопротивления карелам община оказать не могла.

Так или иначе, а, кроме забаррикадировавшихся в своем реге групарей, никто не пытался вести с Дэвро и его подручными горячую войну. Однако на контроль за инакомыслящими было брошено до восьмидесяти процентов интелтронных мощностей Города, порой — в ущерб программам комфорт-обеспечения, что не прибавляло новым властям популярности. Голубец загнал себя в воронку: насилие порождало недовольство, а то, в свою очередь, приходилось подавлять насилием.

Больше всех, как это бывает, от смуты выигрывал покуда Карел из Карелов, глотавший оставленные защитниками предприятия других Домов, будто таблетки. Кроме того, его люди под шумок перехватили управление заводами по синтезу интелтроники, да так «неудачно», что производство встало, и на все требования Дэвро обеспечить мощности для тотального контроля разводили руками. Групарь, должно быть, втихаря посмеивался над наивным подельником — неужели тот всерьез надеялся, что Карел предоставит ему возможность от себя избавиться?

Мы с Элис в обмен коротко обрисовали ситуацию в Доминионе. Собственно, Доминиона как такового уже не существовало — новости с иных миров перестали поступать в Солнечную систему в момент гибели «Лагранжа-2». Но через ретрансляторы станции шла и наша радиосвязь с Землей. Сигналы прекратили поступать еще до того, как вспышка близ зенита ослепила скан-сетки немногочисленных видовых телескопов. Следовало полагать, что на материнской планете это мало кого обеспокоило, потому что ни единого направленного сигнала с Земли Луна до сих пор не получила. На дешифровку радиошума, исходящего с бывшей метрополии, не хватало вычислительных мощностей. Оставалось только смотреть, как по безмолвному голубому диску взблескивают редко-редко белые точки ядерного огня. Информационный вакуум заполняли самые невероятные слухи: от своеобычных Чужих до межзвездного терроризма.