Королева красоты Иерусалима - Сарит Ишай-Леви

Их отношения начали портиться еще в медовый месяц, который они провели в Тель-Авиве, в отеле «Савой», прямо на берегу моря. Они внесли вещи в номер, и Луна сразу же вышла на балкон – вдохнуть морской воздух. В Тель-Авиве тепло, совсем не то что в холодном Иерусалиме. Море было гладким, как мрамор, солнце вышло из-за облаков и ласкало ее сияющее лицо. Именно так она и представляла свой медовый месяц – вдали от Иерусалима, вдали от Охель-Моше и домов тесного квартала, вдали от семьи. Наконец-то вдвоем с любимым; не нужно никому давать отчета, куда она уходит, когда вернется, не приходится постоянно натыкаться на испепеляюще-гневный взгляд матери.

На пляже, у самого отеля, в шезлонгах лежали тель-авивцы, прохладная погода не отпугивала их от моря. Луна каждый раз заново поражалась, как отличаются друг от друга Иерусалим и Тель-Авив.

– Давид, – крикнула она, – давай спустимся на набережную!

Но он уже снял туфли, растянулся на кровати и читал газету.

Луна легла с ним рядом, стала покрывать быстрыми мелкими поцелуями его щеки, голову, нос, губы. Он отстранил ее.

– Не сейчас, Луна, я читаю.

– Но, Давид, у нас же сейчас медовый месяц. Давай хоть что-нибудь сделаем вместе. У тебя будет еще полно времени читать газету.

– Минутку, дай дочитать.

Она встала с кровати и снова вышла на балкон. Как ей хотелось выйти на улицу, надеть шляпу, купленную специально для медового месяца, черное платье с белым поясом, подчеркивающим талию, лаковые туфли на высоких каблуках, наложить еще один слой помады, накрутить на палец локон и закрепить его заколкой, смотреть в зеркало и знать, что она красивей всех. Выйти на улицу и наслаждаться взглядами прохожих. И, может, тогда Давид тоже увидит, как она хороша, и будет ревновать ее к мужским взглядам.

Но муж полностью погрузился в свою газету, и она начала терять терпение.

– Ну Давид, ну когда мы спустимся вниз? У нас же медовый месяц! Когда мы пойдем гулять?

– Ладно, пошли, – неохотно ответил он и встал с постели.

Обулся, надел куртку и только тогда посмотрел на Луну.

Она была ослепительна, конечно, его жена – красивейшая из женщин. Но почему же с той минуты, как она согласилась выйти за него замуж, его сердце закрылось? Почему его больше не тянет к ней, как тянуло вначале? А тянуло ли? Или он просто убедил себя, что тянет, из-за твердого решения, принятого в ту минуту, когда их корабль отчалил от Местре, – найти жену и завести семью в Эрец-Исраэль?

– Что? – она ожидала комплимента от пристально разглядывавшего ее Давида.

– Тебе не будет холодно без куртки? – спросил он и открыл перед ней дверь.

– Как я выгляжу? – остановила его Луна.

– Ты выглядишь красавицей, – неохотно ответил Давид.

– Если так, мне не будет холодно, – и Луна подала ему свитер из белой ангорской шерсти – накинуть ей на плечи.

Они вышли на улицу. Она обняла его за пояс, но он не обнял ее за плечи. Тогда она взяла его под руку. Не страшно, они не обязаны ходить обнявшись, как ходили до женитьбы, под руку ходить тоже можно, утешала она себя.

Как она и предвидела, прохожие не могли отвести глаз от красавицы, шествовавшей под руку с видным мужчиной. Они сели за столик в кафе и заказали молочный коктейль. В «Атаре» умели готовить молочный коктейль так, как она любила: с горкой взбитых сливок сверху, в Тель-Авиве же мороженое в стакане растаяло слишком быстро, и сливки стали водянистыми. Впрочем, это не испортило ей удовольствия. Синее море, ласковое солнце, люди, снующие взад-вперед или сидящие на верандах кафе, атмосфера отпуска – все это наполняло ее счастьем. Даже английские полицейские, сидевшие за столиком неподалеку от них, не омрачили ее настроения.

– Интересно, в Тель-Авиве, что ли, никто не работает? – пробурчал Давид.

Она засмеялась и накрыла рукой в белой перчатке его руку.

– Ты счастлив? Счастлив так, как я счастлива?

– Счастлив, – кивнул он, но звучало это неубедительно.

Луна решила не обращать внимания. Она никому не позволит испортить медовый месяц, даже свежеиспеченному мужу.

– Ваша супруга необыкновенна красива, – сказал Давиду вежливый официант.

– Спасибо, – Луна поспешила ответить вместо Давида. – У нас медовый месяц.

– Поздравляю!

Подойдя к столику в следующий раз, он принес пирожное «Сабрина» с воткнутым в него разноцветным зонтиком.

– Это в честь вашего медового месяца. За счет заведения.

Бедная Луна, она так радуется, думал Давид, и даже не представляет, как мне хочется, чтобы этот медовый месяц, который еще не начался, поскорей закончился.

Но как прожить ближайшие дни? Он должен быть счастлив, обнимать и целовать ее, водить в кафе, на прогулки по берегу, в кино, в рестораны, а по ночам заниматься с ней любовью. Как ему удастся пережить первую брачную ночь, когда его душа и тело принадлежат другой? Женщине, которую он оставил далеко отсюда, в Италии, женщине, которая завладела его сердцем, а он расстался с ней навсегда. Нет, он не даст воспоминаниям о Венеции погубить медовый месяц в Тель-Авиве. Он не позволит Изабелле встать между собой и Луной, он забудет ее, заставит себя забыть, он будет любить Луну, любить так, словно Изабеллы не существует на свете. Он подарит ей незабываемую первую ночь, он сделает все, что в его силах, чтобы эта сияющая нарядная женщина была счастлива.

И ночью, верный своему решению, он был с Луной очень нежен, а вот она была очень скованна.

Они долго целовались и ласкали друг дружку, пока не приступили к самому главному. Ей нравилось целовать его, запускать пальцы в его густые волосы, гладить его по спине. Поначалу он чувствовал, что она словно растворяется в его объятиях, но каждый раз, когда он пытался дотронуться до ее тела, она отстранялась. Он протянул руку к ее маленькой груди – и она отодвинулась. Попробовал погладить ее живот – и почувствовал, что она сжалась.

– Все в порядке, милая? – прошептал он.

– Да, – застенчиво ответила Луна.

– Так почему ты от меня убегаешь?

– Я не убегаю.

– Придвинься ко мне, я не кусаюсь.

Она глубоко вздохнула и придвинулась. Целоваться с ним она могла часами, но, когда он дотрагивался до укромных мест, застывала.

– Луна, я не сделаю тебе больно, обещаю.

Она молчала и кусала губы. Он снова попытался прильнуть к ней, осторожно снял с нее ночную сорочку, взглянул на ее тело, на ее маленькие литые груди, на ее плоский живот; подумал: было бы неплохо, если бы она весила на пару кило больше. Она лежала, свернувшись клубочком и прикрывая тело руками.

– Луна, дай мне посмотреть, как ты красива.

Давид был весьма опытен. Бессчетные женщины, которые были у него в Италии, и Изабелла сделали его хорошим любовником. Он знал, как вести себя в постели, и сейчас искал подход к Луне с бесконечным терпением и нежностью, удивлявшими его самого. Он ничего не чувствовал, ни о чем не думал, он знал, что должен переспать с ней, потому что так делают в первую брачную ночь, и даже если это не доставит ему такого наслаждения, какое он испытывал с Изабеллой, время сделает свое дело. Он любил секс, и, открыв его для себя однажды, уже не мог жить монахом. Однако с тех пор, как он встретил Изабеллу, в его жизни не было другой женщины. И вот теперь он должен переспать со своей женой, но лежит с ней рядом уже не один час, пытаясь лишить ее девственности, и призывает на помощь все свое терпение, поскольку эти усилия начинают его утомлять. – Красавица моя, – говорит он ей со всей нежностью, на какую способен, – радость моя, помоги мне, не сжимай ноги.