Колыбельная для жертвы - Стюарт Макбрайд

– Вы хотели видеть меня, Сара?

Она повернулась на стуле, кивнула:

– Ах, Даррен, вы, как всегда, вовремя. Я просто рассказывала этим офицерам, какой вы у нас ценный член нашей… Даррен, с вами все в порядке?

При слове «офицеры» его здоровый глаз вытаращился, челюсть отвалилась, обнажив четыре или пять ярко-красных неровных дырок на тех местах, где должны были находиться зубы. Попятился.

– Даррен?

Он оглянулся, посмотрел на коридор, как будто собираясь броситься туда. Потом безвольно обвис на костылях. Закрыл глаза и выругался.

Даррен посмотрел на меня через стол, моргнул:

– Я… – Потеребил край гипса на левой руке. – Это совсем не так. – Шмыгнул носом. – Все не так было.

Было уже без двадцати пять, а мы все еще торчали здесь, и минутная стрелка все ближе подползала к моменту встречи с Полом Мэнсоном.

Элис наклонилась вперед, оперлась локтями на колени:

– Все абсолютно понятно. Вы просто присматривали за ней, не так ли? Она совершала идиотские поступки, а вы были тем, кто должен был убирать за ней. И ее нужно было проучить, так ведь? Нужно, чтобы она делала то, что ей говорили, и тогда, когда говорили.

Он не поднимал головы.

Сара, менеджер отдела по управлению персоналом, прищурилась:

– Хочу заметить, что мне очень не нравится эта манера ведения допроса. Даррен уже сказал вам, что он не избивал Джессику Макфи. Я не понимаю, почему вы зациклились на этом. – Адвоката изображала.

Элис положила руки на стол, ладонями вверх:

– И если она выходила за рамки дозволенного, то, вполне понятно, вам порой приходилось дать ей пару затрещин. Для ее же пользы? Это как с собаками, да? Почему с женщинами должно быть по-другому?

– Могу заверить вас, что Даррен был не только одним из лучших на тренинге по равному представительству полов, он еще и один из «Борцов за равенство» нашей больницы. И все это совершенно неуместно и…

– Давай, Даррен, – я поднял трость и ткнул наконечником ему в грудь, – расскажи нам о том, как на тебя наехали.

Он сжался на стуле:

– Было темно. Я шел через дорогу, и откуда-то выехала машина и сбила меня. Я ее не заметил.

Я еще раз ткнул:

– И где это было?

Еще раз ткнул. И еще раз. И еще.

– Прямо рядом с закусочной на Оксфорд-стрит.

– Когда?

Молчание.

Ткнул его еще раз:

– Когда. Это. Произошло?

– Ой! Я не знаю.

– Пожалуйста, перестаньте тыкать его вашей тростью.

Как бы не так.

– Я проверил по компьютерной базе данных полиции – там нет никаких упоминаний о том, что вас сбила машина на Оксфорд-стрит или еще где-нибудь. Вы что, решили, что об этом не стоит сообщать? С кем не бывает?

Он потупился:

– Мне показалось, что в этом нет никакого смысла. Ну, вы понимаете. Я же машину не видел, и вообще…

– Понятно. – Еще раз ткнул, для верности. – Значит, вас машина подрихтовала. Нога сломана, рука тоже. Выглядите так, будто банда скинхедов на вас удары отрабатывала, и вы решили не сообщать об этом?

– Детектив-констебль Хендерсон, если Даррен сказал…

– Понимаете, Даррен, вы сказали своему начальнику, что были сбиты машиной на пешеходном переходе через Оксфорд-стрит, но только нет там никакого перехода, или я ошибаюсь? – На этот раз я направил наконечник трости ему в ребра, и он сморщился от боли. Отпрянул. Попытался закрыться рукой. Тогда я еще раз это сделал, но с другой стороны груди. Тот же самый результат. – Единственный, кто не бежит в полицию после наезда, это водитель машины. Рубашку снимите.

Сара напряглась:

– Так, мне кажется, мы проявили достаточно терпения. Это абсолютно…

– Не было никакой машины, так ведь? Сними эту чертову рубаху.

Она вскочила:

– Я требую, чтобы вы прекратили. Если вы хотите произвести обыск с раздеванием, делайте это в участке, с соблюдением всех формальностей. А пока… Что вы делаете?

Я наклонился над кофейным столом, схватил его за грудки и дернул посильнее. Пуговицы разлетелись в разные стороны, как крошечные пули, рубаха выскочила из брюк и распахнулась. Галстук едва прикрывал лиловое, красное и желтое месиво на его груди. Синяки покрывали обе стороны туловища, и не четкой линией, которая получается от удара капотом или бампером, а вразнобой, как лоскутное одеяло. И посреди живота прекрасный негативный отпечаток подошвы ботинка.

– Странные шины у этого автомобиля. Больше похоже на сорок четвертый размер, а не всесезонный «Данлоп».

Сара ткнула в меня пальцем:

– Я напишу официальную жалобу вашему руководству. Как вы осмелились подвергнуть моего работника этой унизительной…

– Да ладно вам, пора уже повзрослеть. Никакая машина его не сбивала, просто кто-то выбил из него дерьмо по полной программе. – Я отложил в сторону свою трость. – Почему вы врали, Даррен? Кто вас так напугал, что вы сообщить боитесь о том, что с вами сделали?

Он закусил нижнюю губу, здоровый глаз блестел в свете лампы.

– Ничего не произошло…

– Неужели? – Я стукнул тростью по столику, Даррен вздрогнул. – Вам из-за этого лицензия на оружие потребовалась? Мести захотелось?

Сара вытащила мобильник:

– Я звоню охране. Вы оба…

– Нет! – Даррен схватил ее за руку. – Пожалуйста. Нет. Я… Я не хочу, чтобы скандал начался. Пожалуйста…

Она посмотрела на него:

– Вы уверены, что это то, что вам нужно?

Он опустил глаза и снова стал щипать гипс на руке.

– Можно стакан воды или еще чего-нибудь?

Сара положила руку ему на плечо:

– Конечно можно. – Бросила на меня злобный взгляд. – И больше никаких вопросов.

* * *

Даррен Уилкинсон облизал губы и моргнул, когда за ней с грохотом захлопнулась дверь. Судорожно вздохнул:

– Я… никогда не хотел делать ей больно.

Элис похлопала его по руке:

– Вам нужно было…

– Это просто… – Откашлялся. Снова посмотрел на кофейный столик. – Простите, сначала вы.

– Нет. Что вы хотели сказать?

– Джессика… Она была не такая… – Еще вздох. – Она хотела, чтобы я ее бил. – Впился ногтями в ткань гипса, вырвал оттуда кусочек белой материи. – Я не имею в виду – «она меня об этом просила», в женоненавистническом смысле. Она в буквальном смысле просила. Она в прямом смысле просила бить ее. Я хотел, чтобы мы были нормальной парой, за руки держались, гуляли в парке, но… – Он надул щеки и выдохнул. Вырвал из гипса еще кусочек ткани.