Дорожные работы по наследству - Юлия Алексеевна Фирсанова

на пеньке-троне. Вот ей-богу, натуральном пеньке, вся разница лишь в масштабах и декоре.

– Сама такая уникальная, – фыркнула я. – Только по линии реш-кери, а не лоэ-диэль.

– Тебе тоже женихов суют? – проснулся бдительный брат в Леньке.

– Угадай с трех раз, – показала я допросчику кончик языка. – Только у меня мировая отмазка есть. Пока Архет, – ладошка шлепнула по артефакту, заворачивающему даже в переговорном сне головоломные спирали туманов, – не заключит, что регулировка плетений в нашем и сопредельных мирах хотя бы частично завершена, – никаких намеков на миссию продолжения рода. А то стрясется чего экстренное, а я профнепригодна. Это тебе с больничным не отмазаться.

– Тебя точно ни к чему не принуждают, Лирка? – уже менее настороженно уточнил заботливый Лён.

– Тут, братец, как с материалом, который преподы накидывали к экзаменам. Хочешь – учи, хочешь листай, хочешь – на помойку отправь, вот только как сдавать будешь? – хмыкнула я. – Так что самый большой садист для себя любимой я сама. Впрочем, ты сам такой, Лён.

– Согласен, – вздохнул великий правитель лесов-полей-рек и почесал лоб под причудливым сплетением ветвей и буйной растительности, не особо старательно притворяющимся короной. И этот привычный жест сразу превратил его из таинственного аэра лоэ-диэль в мальчишку, на плечи которого упал тяжкий долг.

Я сочувственно улыбнулась брату. Все равно брату, какая бы кровь в нас ни текла, родство душ никто не отменит. Мы росли вместе, нахлобучки от родителей пополам делили, и конфеты тоже, мы не чужие друг другу! А реш-кери там кто из нас или эльф лесной остроухий – не принципиально. Просто родной человек, который верит тебе и в тебя, которому ты доверяешь, как себе, или даже больше, чем себе! И расстояния, вас разделяющие, физически не важны, если можно общаться вот так, как мы с Лёном.

Мы еще пожаловались друг другу на горькую жизнь тиранов, и я благополучно проснулась бодрой и в отменном настроении, что для меня с утра большая редкость.

Минуло почти десять дней с той торжественной минуты, когда Чейр увел компанию моих теней на тренировку. В замке сразу стало гораздо тише. Скучала ли я? Банально не успела, потому что основное время дня с захватом утра и части вечера занимал разбор завалов, оставленных отцом. Пока разгребала их, на ум ничего цензурного не шло. О существовании родителя я знала всего ничего, но ни грана привязанности к безответственному реш-кери, пусть и покойному, у меня не народилось. Хорошо еще, рядом находился дядюшка, всегда готовый дать консультацию. (Перемещение из Нейссара в Киградес и обратно по волшебному коридору, связующему замки, занимало не более нескольких минут.) А помощь некроманта оказалась бесценной, ведь по мере сил и возможностей Ивер вез часть воза обязанностей князя еще при жизни нерадивого покойничка. Теперь дядюшка окончательно перешел в категорию близких членов семьи. Не Лен, конечно, но тоже свой. И пусть в нашей связи есть нечто мистически-меркантильное, но польза-то такого несомненна для обоих. И вообще, еще до получения официального статуса якоря некроманта я к дяде Иверу замечательно относилась. А родственник он мой по отцу настоящий, пусть и дальний.

Новый день начался привычно в кабинете. К обеду я сделала перерыв и сходила к эльфо-дроувскому тандему, послушать и посмотреть, что они успели натворить в саду. С танцами пока завязала, так как дядюшка признал меня годной по части демонстрации грации на публике.

Кайриль и Лабрэс были совершенно счастливы в тесном обществе друг друга и зеленых, красных, синих, черных, пестрых, колючих, липучих… – нужное подчеркнуть, насаждений. Я даже позавидовала. Мне так не свезло. Нет, глубокого отвращения к возне с кабинетными грудами, Кругу и всем тем «дорожным работам», выпавшим на мою долю, я не питала, но до такого чистого блаженства, какое было написано гигантскими буквами на физиономиях этих двоих, мне было далековато.

Так что, отпинав черную зависть до состояния белой, я пообщалась с захлебывающейся очередной порцией восторга Кайриль. Эльфийка горячо расписывала очередной абсолютно уникальный вид чего-то восхитительного, время от времени кидая взгляды из-под ресниц на Лабрэса и очаровательно розовея кончиками ушек. Амор, ага. Хмыкнув про себя, двинула обедать одна. Сманить парочку маньяков из сада было задачей более нереальной, чем заставить всех князей реш-кери воспылать ко мне искренними верноподданническими чувствами без Архета под рукой.

– Моя княгиня, – нагнал меня голос третьего дроу на тропинке.

– Да, Лабрэс?

– Благодарю за Аста. Ты вернула его от последней паутины Ллоос. Он не видел смысла вить собственную нить после того, как матрона отдалила с небрежением. Аст назначен служить и лишь в этом видит смысл и цель бытия.

Я многозначительно промолчала в ответ. Да уж, то, что у дроу номер раз с головой что-то странное, уже успела понять. Впрочем, здоровых людей нет, есть недообследованные, значит, с дроу та же фигня. У каждого по-своему крыша едет. Шагающий рядом со мной номер три – фанатик цветиков-листиков. Что для дро-су вообще-то тоже серьезное отклонение от нормы.

– Я хотел просить, княгиня, ты перевьешь паутиной запястья мне и Кайриль, когда придет срок? – тихо и даже почти робко (это дро-су-то!) уточнил мужчина, скользящий по тропе.

«Перевить паутиной? Зачем?» – едва не ляпнула я, но все-таки вспомнила сказки с Земли и сообразила, что речь вроде как идет о брачном ритуале, потом буркнула что-то согласное, оставляя за собой право на отступление, если ошиблась. Но третий вроде как умиротворенно расслабился и глубоко поклонился. Значит, угадала.

И тут Киградес едва уловимо вздрогнул. Нет, никакого землетрясения не началось, это вернулись из лабиринта Чейр и Ко. А «дрожь земли» замок обозначил для меня лишь фигурально, чтобы привлечь внимание к гостям. О чем я сразу сообщила напружинившемуся дроу рядышком. Он разом перестал походить на мирного (насколько это возможно при столь характерной внешности) садовода.

– Возвращаю, моя княгиня, истинных теней, – довольно и, пожалуй, даже самодовольно провозгласил Чейр, едва завидев меня. Это вместо «здравствуйте», то есть ритуальных заявлений о погоде, меняющейся в течение дня.

– Ага, теперь проапгрейденные, – согласилась я.

Хотя никакого внешнего отличия этих новых теней от старых я сразу не заметила. Светлокожие, остроухие лоэ-диэль и темнокожие и столь же остроухие дро-су как были четыре штуки, так и остались. Почкованием никто не размножился, не посветлел и не потемнел. Рогов и хвостов с кисточками из поп ни у кого не выросло. Хотя… Я еще раз внимательнее посмотрела на то, как стояли четверо, и согласилась: апгрейд таки свершился. Четверка стояла несколько иначе, чем раньше. Не двое на двое и как можно дальше друг от