Свеча в окне - Кристина Додд

И тем не менее, надо было признаться Уильяму. Надо было сказать Уильяму. Повернувшись к нему лицом. Сора отважно произнесла:

— Что тебе приготовить на ужин?

Она моргнула. Сказать она хотела совсем другое, и Уильям это понял.

— В чем дело, любовь моя?

Он встал, обошел вокруг стола, чтобы обнять ее за лечи и прижать к себе.

— Скажи мне.

— О Уильям, — уронила Сора голову ему на грудь. — Я такая трусиха.

— Ты?

Она ощутила рокот смеха под своей щекой.

— Ты самая смелая женщина из всех, кого я знаю. — Пробиваешь головой стены, ссоришься с Артуром, заставляешь этих благородных дам уважать тебя, выходишь за меня замуж. Хотел бы я обладать той отвагой, которая содержится в одном твоем мизинце.

Он поднял одну руку Соры и поцеловал этот мизинец.

— Ты самый смелый рыцарь во всем христианском мире.

Она подняла их сплетенные руки к своему лицу и в ответ поцеловала его пальцы.

— Ты добрый, благородный и великий воин. Ты сметливый, как лис.

— И мне надо разобраться с Чарльзом. Нельзя нам жить с такой угрозой, нависшей над нашими головами.

— Нет! Нет.

Протянув руку, она схватила Уильяма за бороду и притянула его лицо на уровень своего лица.

— Нет.

— Тогда я отправляюсь отбивать назад твои владения у сэра Фрейзера, — предложил он.

Сора опустила голову.

— От этого никуда не деться, — произнес он.

— Я понимаю, — немного подумав согласилась она. — Но пока тебе нельзя уезжать. Ты же обещал меня научить защищаться.

— Защищаться? — Уильям был ошарашен. — Зачем тебе?

Оба понимали, что это нелепый вопрос.

— Ну да, я действительно обещал. Однако обучение займет не так много времени, как ты рассчитываешь, дорогая.

Взяв Сору за руку, Уильям отвел ее к креслам возле камина и усадил. Придвинув свое кресло так, чтобы колени их соприкасались, он молвил:

— Послушай меня. Мой отец обучает этому правилу боя своих воспитанников, и оно годится любом обороте событий во время сражения.

Сора выпрямилась.

— Первое правило боя? Я помню, ты говорил.

— Забыть его может только глупец. Слушай внимательно. Нет такого понятия, как честная борьба. Дерутся чтобы победить. Я вступал в войны, чтобы наказать за неудачные конфискации моих поместий, за гибель моего сына. Я бывал в таких стычках, где меня окружала десятка два человек, несущих мне смерть на лезвиях своих мечей. В таком бою побеждает не сила, а сочетание мастерства и хитрости. Если противник ожидает, что ты будешь нападать, отступи. Если противник решил, что ты слаб, порази его своей отвагой. У тебя. Сора, есть огромное преимущество.

Сора недоверчиво подняла брови.

— О да, дорогая. Ты — женщина. Все женщины — дуры. Ты прекрасна. У прекрасной женщины ума меньше, чем у обычной. Ты миниатюрна. Мужчина может одолеть тебя с помощью мускулов, размещенных в одном его мизинце. — И ты слепа.

Подняв руку к его лицу, Сора пальцами пробежалась по линии его рта. Он улыбался, и она улыбнулась в ответ.

— Любой мужчина, который вступит с тобой в схватку, рассчитывает на то, что безнаказанно сразит тебя. Используй свою слабость, чтобы нарушить его планы.

Она медленно кивнула.

— Я понимаю. Чтобы быть хорошим рыцарем, надо обладать силой и мастерством. Чтобы быть великим рыцарем, надо быть умным и действовать от противного.

Уильям расхохотался.

— Ты щадишь мою гордость.

— Ты — великий рыцарь, но если ты отправляешься осаждать моего вассала, то я требую от тебя обещания, что ты не пострадаешь.

— Это самый-то великий рыцарь христианского мира? Пострадает?

Он рассмеялся и поцеловал Сору в щеку.

— Это «добрый-то, благородный и великий» боец. Пострадает?

— Уильям, — запнулась Сора оттого, что его язык лизнул чувствительную кожу на ее подбородке. — Ульям, ты так и не пообещал мне.

Он носом отодвинул ее подбородок и поцеловал ее в шею.

— Это сметливый-то лис? Пострадает?

— Уильям? — пробормотала она, когда он стал водить носом по ее ключицам. — Дай обет.

Острые края его зубов прикусили ей плечо сквозь материал.

— Уильям, — тихо воскликнула Сора и потеряла нить своей мысли. — Уильям, прислуга же.

— Черт с ней.

— Ужин. Твой батюшка и мальчики взвоют, если он опять запоздает.

Она вздохнула, так как он поднял ее с кресла, посадил к себе на колени и слегка прикусил ей ухо.

— К черту ужин.

— Мы можем удалиться ко сну сразу же после ужина.

— И что мы будем делать? — прошептал он.

— Я тебе покажу, — прошептала она в ответ, уткнувшись своим носом в его нос.

Уильям крякнул и опустил ее на ноги.

— Припасы у нас к осаде уже готовы.

Он поддержал Сору, чтобы она сохранила равновесие.

— Я поведу людей завтра утром. Подыматься и провожать меня не надо.

Поймав Уильяма за рукав, она спросила:

— Неужели это была игра со мной? Неужели мой мудрый рыцарь ретировался с поля брани, получив все, к чему стремился?

— Не все, — заверил ее Уильям. — Ты по-прежнему не слишком доверяешь мне, чтобы сказать, что тебя мучит.

Он подождал, Сора ничего не сказала.

— Я всегда буду рядом, милая, когда ты будешь готова заговорить.

Сора сидела в огороде, где в изобилии произрастали зрелые овощи, дожидавшиеся сбора урожая. В этот прохладный ранний вечер она ждала, когда к ней придет Уильям и скажет ей, что он вновь отправляется на бой.

Он поправился после той раны, которую получил во время осады ее вассала. Но она не искупила свою вину. За все эти недели страданий, перенесенных им ради того, вернуть ей замок, который для нее ничего не значил. Рана была неопасная, заверяли ее все, однако Уильям с типичной для мужчины безответственностью не промыл ее и запустил. Его привезли назад в Берк в бреду на куче хвороста.

Перепуганная Сора помогала Мод ухаживать за Уильямом, непрерывно ставя компрессы с вонючими припарками и омывая его, когда подымался жар. Тогда Сора не задумывалась о будущем, все ее мысли были только о том, как возвратить Уильяма к жизни. Теперь она думала о будущем непрерывно и с горечью. Неужели в этом ее награда? Вылечить Уильяма, чтобы вновь отправить в сражение?

Не надо было отпускать его, хотя она и не знала, как его остановить.