Жизнь и смерть Бенито Муссолини - Михаил Ильинский

У дуче оставался один шанс против тысячи… У других иерархов, брошенных немцами, не оставалось ни одного шанса. Одни пытались бежать в горы, в лес. Другие бросались в воду озера. Было лишь делом времени выловить каждого… Паволини, Каррадори с пачками документов (которые затем куда-то таинственно пропали), Барраку и другие.

У грузовика замкомиссара партизан Ладзаро увидел сгорбленную фигуру в шинели с погонами капрала.

— Вы итальянец? — спросил, направляя пистолет, партизан.

— Да, я итальянец, — последовал ответ. Ладзаро узнал Муссолини. Он и вошел в историю

как человек, опознавший дуче в Донго. О священнике все быстро забыли. И это было в его интересах. Священник — лицо духовное. Зачем ему вмешиваться в дела военные, опасные…

Далее Муссолини обыскали, забрали оружие. Нашли и заряженный револьвер 9-го калибра, который он надеялся спрятать в заднем кармане. Были отобраны и два кожаных портфеля.

— Не ройтесь! — почти закричал дуче. — Там документы, важные для истории и будущего Италии.

Личный секретарь Муссолини позже расскажет, что дуче собирал документы против всех своих партнеров из Германии, против короля, против всех, кто даже теоретически мог бы выступить против него в случае если он будет арестован и состоится суд над фашизмом и над ним лично. Впрочем, себя Муссолини никогда не отделял от итальянского фашизма, который в середине 20-х — начала 30-х годов мог бы называться муссолинизмом. И это было бы более точно. Но пока в политический язык это термин не вошел.

…Муссолини окружили партизаны. Никто не рвал на нем одежду, как рассказывали некоторые очевидцы. Никто не поднял руки на дуче. Напротив, ему нашли стакан воды, а затем даже чашку кофе. Роскошь для военного партизанского времени. Пока партизаны допрашивали дуче, в Комо в отделение комитета национального освобождения было отослано донесение, подписанное политкомиссаром гарибальдийцев Франческо Терци. В донесении говорилось о том, что дуче захвачен, и никто не задавал вопрос, как с ним поступить. Почему?

Все понимали, что решение может быть только одно: смерть. А когда и как привести этот «приговор» в исполнение — оставлялось на усмотрение захвативших Муссолини партизан из 52-й бригады имени Гарибальди…

…Муссолини стянул с плеч немецкую шинель. Остался в серо-зеленом мундире. Без головного убора. «Я не желаю больше видеть ничего немецкого, и даже эту шинель…» — сказал с пренебрежением дуче.

Стало прохладно. Партизаны поместили дуче в закрытое помещение, приготовили скромный, какой могли, ужин, накормили Муссолини. Это было в местечке Джермазино. Там в одиннадцать часов вечера усталого дуче поместили в небольшую комнату с решеткой на окне. Он вспомнил 25 июля 1943-го. Тогда арест был иным.

* * *

Кларетта Петаччи была обнаружена в Донго в одной из комнат местной ратуши графом Беллини, человеком авантюристического склада характера, случайно оказавшимся в рядах движения Сопротивления и еще более случайно узнавшим Петаччи. Кларетта выдавала себя за сестру испанского посла, роль которого исполнял ее брат Марчелло. Он сидел за рулем того самого автомобиля с испанским номерным знаком, который был в кортеже Муссолини. Она вынуждена была назвать себя.

— Вы можете кое-что сделать для меня? — спросила Петаччи графа Беллини.

— Что именно? — вскинул брови революционный вельможа.

— Поместить меня в одной камере вместе с дуче.

Я должна и хочу разделить его судьбу. Если его убьют, то убейте и меня!

* * *

…Около двенадцати ночи был получен приказ о переводе Муссолини из Джермазино на виллу Реми Кадематори. В два часа тридцать минут в районе Понте дель Фалько произошла остановка машин, и там неожиданно состоялась встреча дуче и Кларетты. Петаччи узнала Муссолини, несмотря на то, что он был закутан в солдатское одеяло, голова завязана, сапоги забрызганы грязью, лицо небритое. Щеки были серые, впалые…

— Добрый вечер, почему вы здесь, синьора?

— Я хочу быть с вами… — И весь их разговор.

И снова была ночь; тяжелая ухабистая горная дорога. Муссолини и Петаччи везли в разных машинах.

В четвертом часу утра остановились в Адзано. Пленников поместили в доме супругов Джакомо де Мария. Пожилые горцы развели огонь, а затем предложили нежданным «гостям» ночлег.

Они спали как супруги. Вместе, в одной постели. Синьора де Мария и двое охранников не решались их тревожить. Муссолини засыпал со словами: «Кларет-та, простишь ли ты меня?» Она отвечала: «Будь во всем спокоен, Бен…»

Завтракали поздно. Лия де Мария оказалась доброй расторопной хозяйкой, приготовила поленту (кукурузную кашу. Еда бедных людей — чем богаты, тем и рады), подала на ящик, служивший столом, колбасу, хлеб, воду.

После еды Кларетта вновь улеглась в кровать. Муссолини сел рядом. Шел последний день их жизни.

В четыре часа дня в комнату к Муссолини и Петаччи вошел высокий мужчина в коричневом длинном пальто:

— Собирайтесь, я приехал, чтобы освободить вас.

— Неужели? — воскликнул Муссолини, и ему, видимо, вспомнилось лицо Отто Скорцени в сентябре 1943 года.

У этого не было шрама на лице и вид был какой-то неуверенный. Странная улыбка на уголках губ. Нервные длинные пальцы. Явно не немец…

— И вы тоже поворачивайтесь, — подогнал он Кларетту. — Вам-то ничего не понадобится… Мы обо всем позаботимся… Потом…

Супруги де Мария помахали постояльцам рукой. Она — Кларетта — уходила на высоких каблуках. Он прихрамывал, едва скрывая боль в ногах. То и дело поскальзывался, но ни разу не упал.

Шел мелкий дождь. Сели в автомобиль. Они были рядом. На заднем сиденье. Можно было подумать, что все шло по какому-то плану. Но это была импровизация партизана Аудизио — того высокого с автоматом через плечо. Человека в желтом пальто.

Затем Аудизио, назвавшийся полковником Валерио, велел остановить машину. Приказал Муссолини выходить и взвел курок. (Подлинное имя «Валерио» — Вальтер Аудизио — Италия узнала лишь 23 марта 1947 года.)

Кларетта пыталась помешать, что-то кричала. Аудизио пытался выстрелить, но автомат молчал. Он выхватил пистолет. Но и тот дал осечку. Тогда он взял автомат находившегося здесь же партизана-гарибальдийца Микеле Моретти и застрелил сначала Петаччи, а потом Бенито Муссолини, якобы обнажившего грудь и кричавшего: «Целься сюда!»

Все было кончено. Партизаны выкурили по сигарете. Затягивались даже те, кто не курил. Затем погрузили трупы в грузовик, повезли в Донго, по дороге перегрузили Муссолини и Кларетту в фургон для доставки мебели и так повезли в Милан.

Утром в воскресенье 29 апреля добрались до площади Лорето в Милане. В городе были уже установлены американские посты, но «странный транспорт» никто не остановил.

На пьяццале у полуразрушенного гаража и бензозаправочной станции трупы свалили на землю. Голова дуче лежала на груди Кларетты.