След костяных кораблей - Р. Дж. Баркер

распахнулась, он повернулся и увидел Тиртендарн. Офицера, стоявшего у нее за спиной, Джорон сразу узнал. Гесте. Это едва его не сломало, и он с трудом удержался на ногах. На него мгновенно нахлынули воспоминания о темноте, ящике и боли в горле. Эта женщина внушала ему ужас, как и место, в котором она тогда собиралась его прикончить, котел с кровью и костями в глубинах Слейтхъюма.

– Джорон Твайнер, – вскричала Гесте, оживленная и веселая, как и всегда. – Избранник Каррад хочет с тобой поговорить. – Она втолкнула Тиртендарн Джилбрин в камеру. – Я уверена, что Миас и ее матери есть о чем поговорить. Воссоединение семьи бывает весьма бурным, так что тебе лучше уйти.

– У нас с тобой остались незавершенные дела, – сказал Джорон.

– Неужели? – спросила она и удивленно приподняла красивые брови. – Я понимаю, что у тебя могли возникнуть подобные чувства, но я лишь выполняла долг офицера. – Она отступила в сторону, чтобы выпустить Джорона наружу.

Он заметил у нее за спиной Квелл. Гесте немного помедлила, и Квелл увидела его лицо без маски.

– У тебя странное чувство долга, – сказал Джорон, – предавать свою правительницу.

Гесте улыбнулась в ответ, лицо Квелл осталось каменным. Быть может, он напрасно ей поверил?

– Ты пытаешься меня рассердить, – заявила Гесте, – но я ничего другого от тебя и не ждала. Однако я не испытываю к тебе вражды, это непрофессионально. – Когда Джорон проходил мимо нее, она схватила его за руку и прошептала: – Вот в чем разница между нами. Один из нас рожден внутри системы, а другой – узурпатор. Слабой крови нет места на борту костяного корабля. У тебя язвы настоящего слабака. Ты вызываешь у меня тошноту.

Она отпустила его руку, и Джорон подумал, не стоит ли пытаться ее ударить, но чуть дальше по коридору их поджидали два морских стража, и он понял, что это бессмысленно; он лишь даст им повод себя избить, и Гесте, несомненно, получит от этого удовольствие. Джорон отвесил ей короткий поклон.

– И все же, – с улыбкой сказал он, – именно меня хочет видеть твой хозяин. Несмотря на то, что ненавидит, – из чего следует, что я ему нужен.

Улыбка Гесте дрогнула.

– Или просто хочет взглянуть на твое лицо, когда он сообщит, что тебя ждет смерть, – сказала она. Джорон улыбнулся. – Несмотря на то, что оно отвратительно. – Он расправил плечи.

– Я команда «Дитя приливов», черного корабля, корабля мертвых, Гесте. Я мертв уже много лет, так что такими угрозами меня не испугаешь. – Он увидел, как по лицу Гесте промелькнуло недоумение, но оно тут же исчезло.

И Квелл – или ему это только показалось – стала немного выше?

– Не напрягайся, Твайнер, – заявила Гесте. – Следуй за морскими стражами.

– С радостью, – ответил Джорон.

Их путь шел только вверх. Сначала Джорон подумал, что они идут в тронный зал, и ожидал увидеть Индила Каррада, сидящего на троне, – первый мужчина за долгую историю. Но, когда они оказались на первом этаже Великого Жилища, морская стража провела его в боковую дверь, в сторону от центрального купола. Отсюда выходили не такие широкие коридоры, которые вели в меньшее здание, где Джорон никогда не бывал. Тишину нарушало лишь эхо шагов Джорона и морских стражей, и они все дальше шли по полированному каменному полу. Наконец они остановились перед высокой дверью из тщательно обработанного вариска.

– Входи, – сказала Гесте.

Джорон так и сделал, дверь, несмотря на размеры, легко открылась, и он подумал, что здесь использовали блоки и противовесы, механизмы, облегчающие поворот, как в море, где подъем и спуск крыльев стал частью жизни Джорона. За письменным столом, заваленным документами, сидел Каррад и что-то писал. Потом он откинулся на спинку стула, посыпал письмо песком и только после этого поднял голову.

– Гесте, – негромко сказал он, – ты можешь идти.

– Но…

– Я же сказал, ты можешь идти. – Женщина, стоявшая рядом с Джороном, напряглась, но потом коротко поклонилась.

– Конечно, Избранник Каррад, – сказала она, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Как только она ушла, Каррад указал на стул, стоявший напротив письменного стола. За спиной у него горели тусклосветы, а их глазницы напоминали странных призраков темноты, охранявших сидевшего за столом мужчину. Джорон шагнул вперед, стукнув о пол костяной ногой, уселся на удобный стул, обитый птичьей кожей, и посмотрел на мужчину напротив. Он был почти невозможно красив, никаких шрамов, волосы по-прежнему густые, несмотря на седину и прожитые годы. Он не сводил глаз с Джорона, оценивающе его разглядывая. Затем глубоко вздохнул и выдохнул.

– Я хочу, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок, прежде чем мы станем говорить о будущем, – сказал Каррад. – Ты должен знать, что я тебя ненавижу.

– А я знаю. В конце концов, я убил твоего сына. Так что не могу ожидать от тебя ничего, кроме ненависти.

Каррад откинулся на спинку стула.

– Нет, это далеко не все, Твайнер. Меня не удивляет гниль кейшана на твоем лице, Мать пишет ошибки морали на твоей коже. И все, что с тобой случилось до нынешнего момента, твоя вина. С самого начала и до конца.

– Моя вина, все? – Ему бы следовало испытать потрясение – именно так и случилось бы с прежним Джороном, но только не с тем, кто стал Черным Пиратом. – Боюсь, ты приписываешь мне слишком много достоинств.

Каррад продолжал на него смотреть. Чего-то тут не хватало, что-то не вписывалось в схему.

– Иногда, Джорон Твайнер, небольшая рябь превращается в огромную волну. Так случилось с тобой. Мой сын был моим будущим, моим шансом на отставку. Его мать занимала высокое положение, она погибла во время кораблекрушения. Но в его жилах текла хорошая кровь, он бы стал Избранником, у него появились бы дети. Родственники, которые обеспечили бы мне безопасность и долгую жизнь, и гарантии, что мои деньги не пропадут. Деньги, отложенные на черный день. Ничего больше, Твайнер, только выжить. Я не хотел присоединяться к восстанию.

– Ты был связан с Миас до того, как умер твой сын, – напомнил Джорон.

– Чтобы следить за ней, – пожал плечами Каррад. – У меня и в мыслях не было стремиться к чему-то большему. – Он наклонился вперед. – Я не ожидал, что она окажется такой успешной. А потом ее разговоры о лучшем мире произвели на меня впечатление. – На его лице появилось отвращение. – И я увидел несправедливость, которой не замечала она. Шло время, и Тиртендарн стала меньше мне доверять. Чем лучше шли дела у Миас, тем хуже становилось мое положение. Вот почему мне пришлось усилить свою позицию, а для этого