Что гложет Гилберта Грейпа? - Питер Хеджес

Я продолжаю развешивать гирлянды, привязываю по периметру батута воздушные шарики. Один для интереса проколол и оглядываюсь: кто услышал, кто заметил? Ни одна живая душа.

С часу до трех в программе праздника предусмотрены подвижные игры. В три часа подаем торт и мороженое. На половину четвертого, по инициативе Эми, были назначены танцы под ранние песни Элвиса, но я указал, что толпа пляшущих дебилоидов — еще то зрелище. Когда пляшет один дебил — это куда ни шло. Но целая толпа дебилов вызвала бы оглушительный хохот.

Мне позвонил Такер, сказал, что надеялся зайти, но:

— …поскольку на этой неделе у нас торжественное открытие, а у меня, как у ассистента администратора, есть серьезные обязанности, пока не могу обещать, что успею к вам заглянуть.

Около полудня мама пошла в ванную и до сих пор не выходит.

Барабаню в дверь:

— Все дебилоиды уже в сборе. Родители, соседи. На заднем дворе — человек пятьдесят, мама. Эми говорит, ты решила понаблюдать из дома. Ну что ж, как хочешь. Праздник в полном разгаре — событие, какого еще не знала Эндора. Мэгги Уилсон сделала фотографии для «Эндора экспресса». Но торт уже подтаивает на жаре. Пора выходить, мама. Мама?

Отодвигает дверь; глаза красные. Я спрашиваю:

— Все в порядке?

— Гилберт, изо дня в день я молилась Богу, который мне ненавистен. И просила только об одном. Чтобы мой Арни дожил до этого дня и я бы увидела…

— Я в курсе.

— Дай мне закончить. Я молилась этому негодяю, я просила: «Позволь мне увидеть, как моему мальчику исполнится восемнадцать, и я тебя прощу». Теперь я простила. И готова отведать торта.

Она с трудом протискивается в дверь, и я отскакиваю в сторону, чтобы меня не расплющило. Мама тяжело дышит, спина ее платья, больше похожего на плащ-палатку, взмокла от пота. На ногах у нее — шлепанцы Ларри. Она шаркает к задней двери и выглядывает во двор, где веселье бьет ключом. Мама не выходит на люди, но гости чувствуют на себе ее взгляд. Все знают, что она совсем близко. Никто ее не видит, но все понимают, что Бонни Грейп настроена благосклонно.

Я слежу за направлением ее взгляда: она видит, как детки прыгают на батуте, как болтают между собой родители, как ребята из нашего района подъезжают и отъезжают на велосипедах.

— Мистер Лэмсон только что подарок привез. Машет тебе, мама.

Она шарахается назад, в темноту. Я отворяю дверь и кричу:

— Спасибо, мистер Лэмсон. Мама шлет вам поклон.

Кивая и улыбаясь, он похлопывает Арни по спине. И сразу направляется к «додж-дарту», где его поджидает жена.

Я кричу: «Торт! Торт!» — и ко мне сбегаются детки. Какие они, собственно, детки — напоминаю себе, что некоторые постарше меня будут. Одному, Сонни, уже тридцать пять стукнуло, зубы почти все выпали. При ходьбе припадает на одну ногу, лицо дергается от тика. Матери его, наверное, под семьдесят; кричит, чтобы подходил за тортом.

— Ты любишь тортики, Сонни, — приговаривает она. — Твое любимое угощение.

Мать Сонни — единственная гостья, которой разрешается войти в дом и повидаться с нашей мамой. Они подруги с незапамятных времен.

Детки подтягиваются к столу, и Эми выносит торт с зажженными свечками. Арни задул их только с пятой попытки, но худо-бедно справился, и детки скачут от восторга. Смотрю на дверь черного хода и вижу маму: прячась от яркого света, улыбается и спокойно наблюдает. Эллен пытается сфотографировать ее за окном, но не тут-то было: мама сразу нарушает молчание.

— НИКАКИХ ФОТО! НЕТ! — кричит она и машет рукой в сторону Эллен.

Та смеется: думает, мама шутит.

— Да ладно тебе, все любят фотографироваться.

— Улыбочка, — командует Дженис.

Мама дает мне знак остановить Эллен. И когда та открывает дверь, чтобы сделать снимок, я в броске хватаюсь за фотик, и у нас завязывается борьба. Но я как-никак еще способен отнять у нее камеру. Дебилоиды умолкают, перестают скакать и подпрыгивать: смотрят, как я пригвоздил к полу Эллен.

Она шепчет:

— Больше никто не дает, да, Гилберт?

Ларри, можно подумать, смотрит фильм, где никакие его слова и телодвижения не могут повлиять на развязку. От этой сцены он, похоже, в восторге. Я всерьез задумываюсь, не впарить ли ему кулек попкорна. Так и хочется прокричать: тут тебе не киношка.

Мама стучит в кухонное окно — просит тортика; Эми отрезает и несет ей здоровенный кусок.

Арни съедает только крем. Потом нацеливается на порцию Рики. Рика — умственно отсталая девятилетка с огромной бугристой головой. Ее мать пытается отогнать от нее Арни. Все происходит рядом с батутом, на глазах у Ларри, который не вмешивается, поэтому я протискиваюсь сквозь шумную толпу к месту сражения Арни. Оттаскиваю его и говорю:

— Нет, Арни. Нельзя.

— Крем! Крем!

— Нет, — отвечаю. — Это для Рики.

Арни подбегает к Ларри, и тот сочувственно заключает его в объятия. Смотрю на своего старшего брата, «мужчину в доме», и думаю: «Одно название — мужчина».

Эми выносит мешок с подарками, и Арни возомнил, что все они — для него одного. Она объясняет: свои подарки он уже открыл, а эти — для его уважаемых гостей.

Пару дней назад мы упаковали шоколадные батончики, леденцы и пластиковые игрушки для вручения деткам. По словам Эми, это признак вежливости, простой знак внимания. Чтобы гости не чувствовали себя обделенными.

Арни снова протестует, Эми перечисляет все его подарки, и он начинает вспоминать. Похоже, на время успокаивается.

Сегодня утром Арни распаковал подарки от родных. Конечно же, первым оказался подарок Ларри: в общей сложности семнадцать коробок. Это была гигантская игрушечная железная дорога, и в каждой коробке находились либо рельсы, либо вагончик, либо что-то еще. Сборка происходила в подвале, и к приходу гостей Арни уже стал изнывать. Дженис подарила сертификат на полет в любую точку Северной Америки, причем на два лица. Эллен уже начала интриговать, чтобы сопровождение доверили именно ей. Эми сшила ему новую пижаму, а я подарил копилку и восемнадцать серебряных долларов[12]. Мама, по ее личному мнению, подарила Арни жизнь и сказала Эми: «Чего уж больше? Право, не знаю». В придачу она его обняла и поцеловала.

Дети развернули свои подарки, слопали шоколад и вконец раздухарились.

— У меня идеи закончились, — сообщаю я Эми.

Внезапно Дженис вскидывает руки и подпрыгивает:

— Кто хочет полетать на самолете?

Гости наперебой кричат: «Да», «Ура» и «Я, я, я!».

Нам с Эми поручают вынести скамейки и стулья. Эллен и Дженис рассаживают деток рядами. Арни занимает место пилота. Остальные сидят на своих местах и машут родителям, пока Дженис проводит предполетный инструктаж, а Эллен — соответствующую демонстрацию.