Под знаменем Сокола - Оксана Токарева

то что на выяснение отношений, но просто на разговоры. В то время, пока Феофания, как могла, устраивала судьбу вверенных ее попечению раненых, Анастасий, как ошпаренный, носился по Булгару и его окрестностям в компании херсонцев, добывая то лес, то пеньку, то гвозди и болты для механизмов. Следовало делать все четко и быстро. Стремительный, как молодой барс или сокол, русский князь не терпел промедления, а привыкшие к неспешной размеренности и расслабленности сытой жизни в Херсоне Дионисий и Хризостом никак не желали это понять. В общем, из-за их медлительности в Булгаре Анастасий с сестрой задержались дольше всех, пропустив вперед даже невезучего боярина Быстромысла, который таки достроил ладьи и как-то сумел в одиночку пройти через землю мокшан.

За сборами их застал и посланный Александром с вестями от степной родни Тороп. У печенегов все обстояло более ли менее благополучно. Племена Куэрчи Чур, Явды Эрдим, а также Суру Кулпей и Була Чопон в подтверждении верности данной прошлой осенью клятве уже собрали ратников и теперь ждали только сигнала, чтобы выступить в поход. Более того, возглавляемое ханами Органа племя Куэрчи Чур (Небесный Властелин) всю зиму опустошало хазарские земли, окончательно взяв под контроль торговые пути. Купцам-рахдонитам, имеющим свой интерес в Итиле, приходилось теперь ловчить, пробираясь кружными путями через земли огузов.

— А как здоровье госпожи Парсбит и ее сыновей? — спросила Феофания.

— Оба хана Органа, слава Богу, благополучны и здоровы, а госпоже Парсбит хворать и вовсе некогда, — улыбнулся отрок. — Она вся в заботах о новорожденном внуке, которого ей подарили Аян и его Гюльаим.

— Давно я не слышала таких хороших новостей! — обрадовалась молодая боярыня.

Хотя Тороп буквально валился с ног от усталости: шутка ли, провести в седле почти семь суток, сам такое испытаешь — поймешь, он не спешил на отдых. Судя по всему, он имел сказать еще кое-что. Обветренное безбородое лицо посерьезнело, между светлых бровей залегла упрямая складка.

— Я видел его, — проговорил юноша значительно, и сердце Анастасия неприятно сжалось.

— Кого? — спросил он, уже зная ответ.

— Гершома Звездочета и его спутников хазар. Теперь они объявились на рубеже Булгарских владений недалеко от верхних отрогов Печенежских гор.

— Почем ты знаешь, что это они? — дядька Нежиловец подозрительно повел бородавчатым носом.

— Кто ещё станет перекладывать добро с лошадей на ладьи вдали от какого-либо торжища или града, скрываясь от глаз людских. К тому же, мне удалось подобраться к ним вплотную и пощупать их товар.

Парнишка полез за пазуху и извлек оттуда сверток, распространяющий характерный запах серы.

— Насколько я могу судить, это точно не горный бальзам.

По спине Анастасия пробежал озноб. Испытующий взгляд сестры пронзил его не хуже ледяного горного ветра.

— Александр знает? — поинтересовался он, стараясь не терять самообладания.

— К нему отправился Торгейр. Мы поначалу вдвоем ехали, а после встречи решили разделиться.

— Странно, — задумчиво проговорила Феофания. — Почему они не попытались спуститься по Дону до Саркела, а уже оттуда перебраться в Итиль?

— Может, из-за печенегов, — предположил Тороп.

— А может, потому, что Саркел — это всего лишь крепость, а Итиль — сердце хазарской земли, — добавил Анастасий.

— В любом случае, их надо остановить, — решительно проговорила Феофания, — и чем скорее, тем лучше!

— Только через мой труп! — отрезал Анастасий.

— Даже не думай, боярыня! — поддержал его дядька Нежиловец. — Твой Хельги и так на нас со Сфенеклом сердит за то, что вместо Новгорода ты на Итиль с нами отправилась, а за такие дела он просто мне голову с плеч снесет. Этому Звездочету и его ватаге, если я что понимаю, теперь одна дорога — на Самур и через огузские земли. А нам туда соваться — только погибели на свою голову искать!

Но Феофания не собиралась сдаваться:

— А коли они со своим смертельным грузом до Итиля доберутся, это ли не погибель?

— О том пусть Хельги и другие набольшие думают, — отрезал кормщик. — Нешто ханы Органа не сумеют до них добраться?!

Анастасий нахмурился. Такой поворот событий лучше всего укладывался в рамки здравого смысла, но он означал, что тщательно оберегаемый, мучительно выстраданный секрет неизбежно станет достоянием русского князя. Александр живота не пожалеет, чтобы захватить умельцев и их груз. А при всем уважении, которое Анастасий питал к светлейшему, Святослав не производил впечатление простака, не способного извлечь выгоду из неожиданно обретенного преимущества. Впрочем, как бы там ни было, ради того, чтобы что-то изменить, он не собирался рисковать жизнью сестры и ее еще не рожденного ребенка. Другое дело, что Феофания мыслила иначе:

— Какое расстояние до Самура от становищ племени Куэрчи Чур и ставки Органа? — спросила она у Торопа.

— Пять дней пути, — честно ответил отрок.

— А отсюда — всего два. Если постараться, то можно перехватить этих купцов еще до того, как они с огузами соединятся.

— Ишь, какая прыткая! — фыркнул дядька Нежиловец. — Как говаривал твой батюшка Вышата Сытенич, а не слишком ли ты долгий волос вырастила, краса, чтобы мужей учить!

Синие глаза Феофании потемнели, тонкие ноздри затрепетали:

— Моего отца, — вымолвила она глухо, — убили хазарские наемники. И я не хочу, чтобы моего мужа и всех русских ратников постигла та же участь! Если вас останавливает только необходимость заботиться о моей безопасности, то, думаю, хан Азамат и его люди сумеют меня защитить.

Ох, неспроста новгородскую боярышню называли ведуньей. Все рассчитала, все предусмотрела! Да разве после Тешилова и того, что случилось в Булгаре с Всеславой-княжной, дядька Нежиловец и брат посмели бы ее куда-нибудь с отцовской ладьи отпустить?

— А как же спафарий Дионисий и кандидат Хризостом? — привел последний довод Анастасий. — С ними-то что прикажешь делать?

— Им лучше все рассказать. Думаю, они захотят принять участие в экспедиции, а там видно будет. В любом случае, для тебя это шанс показать себя добрым подданным империи.

Едва только херсонцы узнали о планах охоты на Звездочета, их глаза загорелись алчностью. Спафарий Дионисий понимающе закивал, глядя на Анастасия весьма благосклонно. Видимо, решил, что тот одумался и перешел на сторону соотечественников, вернее, на сторону Калокира. Ведал бы он истинный замысел молодого лекаря!

Когда снекка прошла расстояние около трети дневного перехода, гребцы сменились. Анастасий, которого тяготило бездействие, нервно мерил палубу шагами. С каким бы удовольствием он сейчас взял у дядьки Нежиловца тяжелое правило или сменил кого-нибудь у весла. Но старый боярский кормщик стоял на своем месте как влитой, а что до гребли, то, пожалуй, спафарий Дионисий решит, будто он совсем варваром стал. Пройдя с кормы на нос и обратно, Анастасий заметил, что Талец, работавший у весла с самого начала