Темный янтарь-2 - Юрий Павлович Валин

узкой речушки обезображена чирьями свежих воронок, высота за ней не особо внушительна, но там каменная церковь, торчит колокольня, на фоне мрачного неба кажется странно чистой, свеже-побеленной. Видимо, это глаза устали.

Впереди на высоте постреливают, не особо активно. Наших там не очень-то много, дорога вообще пуста, только торчит увязший за бродом легкий танк. Как-то нехорошо тут. Этакая высота, да еще с толстостенной церковью – ценность почти стратегического масштаба. И как ее немцы без особого сопротивления отдали-то?

Абрикоска идти в воду не хочет, упрямится.

— Давай-давай, это же не Нева какая, так – чуть выше бабок будет, – уговаривает Серега, посылая упрямицу вперед. Лошадка ступает в воду вслед за сознательным Захом, вздрагивает всем телом. На воду действительно смотреть нехорошо, поминая курада, старший лейтенант Васюк не особо изящно подбирает ноги – в сапогах и так сплошная сырость, но усугублять совершенно неохота.

Перебрались. Проезжая мимо танка, Серега слегка стукает прикладом в броню – та отзывается недовольным звоном.

— Эй, экипаж, три веселых друга! Есть кто?

— Не колоти. И так-то наколотило, – отзываются откуда-то снизу.

Абрикоска с опаской обходит страшноватую железяку. Серега видит тело – лежит на исчерканном комья земли снегу, лицо прикрыто танкошлемом. Второй танкист живой, сидит на корточках, опираясь о кувалду.

— Эх… – Серега снимает шапку. – Утром подбили? Одни вы, что ли, были?

— На мину наскочили. Начали чиниться, прилетело… А взводный там, тоже… – танкист обессиленно мотнул головой в сторону высоты. – Товарищ старший лейтенант, оставьте бойца, а? Гусеницу мигом натянем. Что ж я здесь торчу, как прыщ на жопе.

— Бойца не могу. Но пришлю кого покрепче. У церкви наверняка желающие попасть в трактористы найдутся.

— Ну да, пришлете, – не скрывая неверия, пробормотал танкист и с тоской глянул на гусеничный штырь-палец. – Не осилю я в одиночку.

Голова вроде без шапки пробыла всего ничего, а неприятно мерзла.

— Слушай, Олаев, а ведь это нехорошо, – высказывает вслух старший лейтенант Васюк.

— Верно. Полезут немцы, – признает коновод.

— Так давай пошустрее двинем.

Лошади на подъеме шустрить отказывались, пришлось каблуками и поводом ободрять, чего Серега делать страшно не любил. Проехали мимо дохлого немца – валялся весь распахнутый, с вывернутыми карманами. Это да, проверили уже.

В небе просвистело, где-то у речки упал снаряд. Почесываться начали фрицы…

Это не та церковь. Но тот же год, та же область, те же фрицы. Еще не выбитые.

Высоту занимала неполная рота под командой лейтенанта. По мере сил укреплялись, обживали немецкие траншеи.

— Не дорыли фашисты, бездельничали, – пожаловался лейтенант. – У меня людей мало. И пулемета только четыре, да и то один местный, фрицевский. Вы там скажите, товарищ старший лейтенант, пусть людей подбросят и хотя бы пару орудий. Высота-то завидная, вся округа как на ладони, я лично на колокольню лазил.

— Хорошая колокольня, и полезная, и взгляду архитектурно приятная, – согласился Серега. – Со связью что?

— Тянут, вот-вот будет, – пробормотал лейтенант, ему тоже явно было тревожно.

Проныли сразу два снаряда, бахнулись за старым кладбищем.

«Как-то невесело у нас осенью. И погода гадостная, и куда не пойдешь – везде кладбище. Впрочем, оно сейчас везде так, вот до Германии дойдем, там еще побольше кладбищ будет» – невесело подумалось старшему лейтенанту Васюку, и он сказал:

— Дай двух бойцов, пусть броне помогут.

— Нет у меня лишних бойцов, все заняты, – отрезал ротный.

— Не дури, танк все же.

— Да что толку – вон такой же стоит. Въехал, да три раза пальнуть успел, – указал лейтенант на косо стоящий – одной гусеницей в траншее – еще дымящийся танк.

— Лучше три раза пальнуть, чем ни разу. Недооцениваешь ты возможности бронетехники – дай двух человек, не скаредничай. И связь, связь нужна.

Обстрел усиливался, но и связь появилась, Васюка соединили с «Сосной», доложил обстановку.

— Вид как с картины. Левитан пополам с Шишкиным. Полмира на полотне. Но надо усилить раму, а то клопы явно нажимать начнут.

— Да понял я, понял. Скажи, чтоб уперлись. Подбросим, этого, багета для рам, пусть ждут и держатся. Слушай, ты пока там останься. Ты опытный, если что…

— Так точно, понял. Но нужно учесть, что полотно ценное, этакая редкая живопись. Прямо шедевр, хоть сейчас в Третьяковку.

— Говорю же – понял. Поддержим.

Дали отбой, Серега поскреб макушку, надел шапку. В церкви, внутри весьма голой и облезлой, было даже студенее, чем на улице. Телефонист смотрел с уважением:

— Вы-шь, наверно, москвич, а, товарищ старший лейтенант? На музеи часто ходили?

— Практически не вылезал. Люблю искусство. А с Третьяковкой так и жил по соседству. Ничего, после войны приедешь в гости, я тебя лично свожу. Там картина есть: «Комполка, начштаба и политрук уточняют диспозицию у древнего села Клевники». Что характерно, все трое конные, прямо как я. Но бинокль не дорисован, с этим художник промазал. В старину рисовалось, тогда с оптикой было слабо.

Телефонист засмеялся:

— Это вы про «Богатырей», а?

— Да ты художественно образованный, молодец.

Наблюдатели на колокольне потеснились, Серега глянул в бинокль… С оценкой обзора несколько поспешил, доложил с опережением. Но даже снизу было понятно – НП исключительный. Все видно… вон то, видимо, дорога на Борки, а вон то большак Красный Луг – Могилки. То еще у немцев, пусть дивно проименованная деревня им и попомнится[2]. И курад не поймет – да как же немцы эту высоту практически на халяву отдали? Осознают ли в штабе, экая ценность досталась? Понятно, что в целом понимают, но до конца ли?

Донесение Серега писал спешно, но вдумчиво – тут порядок слов важен, чуть не так сформулируешь… Отослал Олаева с запиской и лошадьми, пусть продублируют – момент важный, да и лошадей жалко, тут жарко будет.

Кажется, насчет «жарко» понимали все – спешно углублялась и зарывалась гвардия. Стучали лопаты и ломы. Серега нашел ротного, сообщил, что оставлен на месте.

— Связи опять нет, перебило или хрен его знает, – порадовал ротный. – А ты как… командование на себя берешь?

— Нет, ты людей лучше знаешь, командуй. Я так, для надежности и важности, подстрахую, особо отличившихся отмечу. К танку послал кого?

Ротный замялся.

— Понятно. Эй, боец, – Серега хлопнул по плечу рослого автоматчика. – Со мной идешь.