Старая ратуша - Роберт Ротенберг

— Речь о Каттере и этой его подружке, Барб Гилд, — сказала она наконец.

— Государственных обвинителях? И в чем дело?

— Я не доверяю им.

— Как и все…

— Прошлым вечером мне пришлось задержаться по работе. Вошла в офис через заднюю дверь. Не думаю, что они слышали.

— И?..

— Они обсуждали дело Брэйса.

Кенникот замер.

— Может, мне и не стоит тебе рассказывать…

Оба понимали, что их, по сути, только что начавшийся разговор уже зашел слишком далеко.

«Звоночек уже прозвонил», — говорил Кенникот в бытность адвокатом присяжным, когда свидетель делал во всеуслышание роковое признание.

Саммерс прошла на свою крохотную кухню и налила себе кофе в керамическую кружку ручной работы. Подняв кофейник, она спросила, не хочет ли он.

Грин покачал головой.

— Просто стакан воды.

— Я поставила охлаждать целый кувшин.

Ее волосы попали в лучи струящегося из окна света. Она налила стакан воды и протянула Кенникоту.

— Всего я не расслышала, — сказала она, держа кружку обеими руками. — Каттер и Гилд говорили о Фернандесе. О его усердии. О том, что он подходящий человек. И о том, что если этим утром он не справится, то следующие лет десять будет довольствоваться делами об управлении автомобилем в нетрезвом виде.

Сделав глоток прохладной воды, Кенникот кивнул.

— Негодяи. Они считают, что могут хозяйничать в офисе. Каттера все ненавидят.

— Знаю. — В ее голосе чувствовалась нервозность. — А потом Каттер каркнул в своей обычной манере: «И пусть этот чертов испанец держит язык за зубами». Затем послышался голос Гилд: «Фернандес самолюбив. Он понимает, что это дело — его шанс». — «Да-да, — отозвался Каттер, — и ему известно, что Брэйс сказал своему адвокату».

— Что? — воскликнул Кенникот. — Откуда ему знать, что Брэйс сказал своему адвокату? Это же конфиденциально.

Саммерс помрачнела.

— Разумеется. Поэтому я тебе и позвонила. Все это дурно пахнет. Они говорили о некоем охраннике из «Дона» — мистер Уж или что-то типа того.

Кенникот поставил стакан.

— Мистер Еж, — сказал он.

— Ты его знаешь?

— Еще бы. Каждый адвокат знаком с мистером Ежом. Он — известная личность в «Доне».

— Тем хуже, — заметила Саммерс, покусывая губу.

Кенникот посмотрел в окно. К пристани по дорожке вдоль берега торопливо шли хорошо одетые мужчины и женщины с деловыми сумочками и портфелями.

«Так вот, значит, как бы это выглядело, если бы я жил здесь», — подумал он.

— Да, ты права, — сказал он. — Что-то дурно попахивает.

Вынув из бардачка полицейскую «мигалку», Ари Грин плюхнул ее на крышу автомобиля. Он круто развернулся и стал отчаянно проталкиваться по забитым в час пик улицам к выезду на шоссе. Оказавшись на магистрали, дал газу, оторвав наконец взгляд от часов на панели управления. Было 8:20.

Когда добрался до поворота на Кинг-Сити, уже перевалило за девять. Скатившись с горки недалеко от центра городка, он резко затормозил. Напротив маленького деревянного домика остановился школьный автобус, и по направлению к нему дорогу переходили две девчушки в майках и шортах, с рюкзачками за спиной. Вдруг на полпути та, что поменьше, вскинув руки, побежала назад к тротуару. Она даже не взглянула на дорогу. Грин успел заметить оброненный ею на обочине красно-белый пластмассовый контейнер для завтрака и предусмотрительно сбавил скорость.

Грин с улыбкой смотрел, как она, схватив коробочку с едой, вновь заспешила к автобусу.

«Правило первое: не навреди», — сказал себе Грин, наблюдая, как девочка вошла в автобус.

Осмотрительно доехав до главной развязки, он свернул на север и некоторое время спустя добрался до владений Торн. Подъехал с выключенной сиреной. На широкой дорожке стоял трейлер. Доктор Торн только что вывел из амбара лошадь и направлялся с ней к фургону. Он был в майке и шортах цвета хаки.

Грин выскочил из машины. День оказался жарким, и он почувствовал, что тело становилось влажным от пота.

— Доктор Торн, — воскликнул он, протягивая руку, — извините за такое вторжение!

Торн посмотрел на него ледяным взглядом своих голубых глаз.

— Полагаю, вы приехали сообщить, что вся эта возня закончилась, — сказал он после рукопожатия. Повернувшись, поправил уздечку. — Мы с Элли собираемся в Западную Виргинию.

— Нет, еще не закончилась, — ответил Грин. Он почувствовал нервное напряжение. — И мне нужна ваша помощь, сэр.

— Мы не получаем удовольствия от роли семьи жертвы преступления.

Грин внимательно посмотрел на Торна.

— Доктор, я знаю, почему вы стремитесь держаться подальше от этого.

Отпустив уздечку, Торн посмотрел Грину в глаза.

— Мне нужно поговорить с миссис Торн, — твердо заявил Грин.

Прежде чем Торн успел что-то ответить, в открывшейся двери гаража появилась миссис Торн. На дорожку, отчаянно размахивая хвостами, вылетели две здоровенные собаки. Торн была в сандалиях, шортах и блузке, с повязанным вокруг шеи шарфиком.

— Я хочу поговорить с вашей женой, доктор, но знаю, что она говорить со мной не может. Она вообще не может говорить, не так ли?

Торн взглянул на жену. Она направлялась к ним. Он вновь посмотрел на Грина. В его взгляде уже не было вызова — только потерянность.

— Вы были правы, доктор, — сказал Грин. — Пострадало слишком много людей. — Он перевел взгляд на подошедшую к мужу миссис Торн. — Я хочу защитить вашу жену, доктор Торн. Но могу сделать это, если вы позволите мне с ней поговорить.

— A-а… н-не… — Миссис Торн пыталась что-то сказать.

— Прошу вас, доктор. Не вынуждайте меня вызывать ее в суд, потому что тогда ей придется снять шарфик и продемонстрировать всем, как дочь Кейт в попытке задушить травмировала ей голосовые связки.

— Подождите! — заорал Кенникот. Он несся по дорожке берегом озера, стараясь срезать путь к причалу парома. — Подождите! — Он бежал со всех ног, выкладываясь без остатка.

Бесполезно. Ему оставалось около двухсот метров, когда он увидел, как за последним пассажиром закрылась стальная дверь. Остановившись, он в отчаянии сложил руки рупором и крикнул:

— Стойте! Полиция! Срочный вызов!

Но именно в этот момент раздался громкий гудок парома, и его крик утонул в этом звуке вместе с надеждой успеть на отчаливающее судно. Он взглянул на часы: 9:30. Паром шел чуть меньше пятнадцати минут. Даже если бы он успел на переправу, времени на то, чтобы добраться до старой городской ратуши и успеть к десяти часам в зал суда, у него оставалось бы впритык.