Исход неясен (Гарри Поттер – Женская Версия) - Макс Мах

было знать, что кто-то успел уже рассказать мальчику довольно много крайне неподходящих ему в этом возрасте вещей. Ребенок ведь не понимает, что не каждый, кто представляется ему героем, является героем на самом деле. Взять тех же девочек Энгельёэн. В глазах мальчика они представляются отважными и умелыми бойцами, спасшими его от ужасного чудовища. Все, вроде бы, так и есть, но ребенок не способен заглянуть за ярко раскрашенный занавес. Откуда ему знать, что все трое имеют склонность к темному спектру. Не знает он и того, что одиннадцатилетняя девочка не может владеть палочкой так, как колдуют Изабелла и Елизавета. Такое возможно только в одном случае, если ребенок начинает заниматься магией с шести-семи лет. Но это даже не те три процента, про которые любят порассуждать некоторые чистокровные. Чтобы взять палочку в шесть, надо иметь практически сформированное ядро в возрасте трех-четырех лет и магическую силу в размере 15–16 единиц. А это промилле[1], а не процент, и, значит, речь идет всего о десяти-двенадцати волшебниках, считая всех граждан Магической Британии от младенцев до дряхлых стариков. И в их числе он сам Великий Светлый волшебник, взявший палочку в руку в возрасте семи лет и имеющий двадцать одну единицу силы. У Тома Редла было двадцать три единицы, а у Беллатрисы Блэк, — если Северус не наврал, — двадцать одна единица. Такая сила к добру обычно не приводит. Тьма манит сильных волшебников идти вперед, не останавливаясь ни перед чем. И однажды жажда знаний приводит их на Темную сторону.

С ним самим, к слову, случилось именно это. Лишь чудо позволило ему остановиться на пороге Тьмы и отступить назад к Свету. А вот Геллерт не смог. Том Редл попал в ту же ловушку. И Беллатриса, что бы она там ни говорила, была и остается сумасшедшей убийцей, точно такой же, как ее нынешняя подружка — Анна Энгельёэн. Героиня 1-й магической? Да, если судить по внешним признакам. Однако любой, кто изучал этот предмет так же тщательно, как изучал его Альбус Дамблдор, знает, непростительное заклятие может бросить только тот, в душе которого поселилась тьма. Анна смогла это сделать еще десять лет назад и, судя по косвенным признакам, продолжает проводить темные ритуалы. Поймать ее трудно, но, даст бог, он ее, в конце концов, подловит. И тогда все узнают, какова она на самом деле. Так что, нет ничего удивительного в том, что ее дочери идут по ее стопам. Но Гарри он этого объяснить не сможет. Не тот возраст, да и знаний пока слишком мало. Это, увы, тоже его, Дамблдора, просчет. Надо было выкраивать время и сидеть с ним столько, сколько возможно, обучая, разъясняя трудные вопросы, подготавливая его к будущим сражениям. Впрочем, чего уж теперь. В то время казалось, что спешить некуда, потому что мир продлится достаточно долго, чтобы из мальчика вырос настоящий светлый волшебник. Быть может, не великий, но великие этой стране в ближайшие пятьдесят лет вряд ли понадобятся. Темных лордов не стало, а новые появятся не скоро. Им тоже нужно время, чтобы вырасти и возмужать. Поэтому Дамблдор понадеялся на то, что мальчик растет под присмотром Сметвика, человека замкнутого и аполитичного. Плохому не научит, познакомиться с неподобающими людьми не даст. Кто же знал, что ребенок пойдет в своего родного отца, который легко впадал в гнев и часто был той еще занозой в заднице! А тут еще и девочки Энгельёэн нарисовались.

«Плохо, но поправимо, — решил Дамблдор, глядя на мальчика, ошеломленного его словами. — Не получается по-хорошему, придется по-плохому!»

— Волан-де-Морт узнал откуда-то, что есть пророчество. Про тебя, мальчик мой. О том, что ты способен его победить. Думаю, что ты понимаешь, что каким бы точным ни было пророчество, никто не может сказать заранее, правильно ли мы его поняли и как именно оно исполнится. Однако темный лорд был тогда уже безумен и, по-видимому, воспринял текст пророчества дословно. Мы об этом узнали и спрятали вашу семью под заклятием Фиделиуса.

— Я знаю, — буркнул помрачневший Поттер. — Про Блэка и Петегрю вы мне уже рассказывали, а вот про пророчество никогда не говорили. Почему?

— Потому что одно тянет за собой другое, Гарри, и мне пришлось бы рассказать тебе то, о чем мы говорим сейчас. Я этого не хотел и поэтому избегал темы пророчества и некоторых других тем. Но раз уж ты узнал, вот тебе вся правда. Твоя мать, Гарри, очень боялась, что несмотря на все предосторожности, темный лорд доберется до тебя, и, чтобы защитить тебя и твою сестру, она использовала один очень древний и крайне опасный ритуал. Каюсь, я сам виноват в том, что случилось. Я дал ей одну книгу… В ней было описано очень много темных заклятий и ритуалов. Я думал… Она взрослая талантливая волшебница и вряд ли использует полученное знание во вред. Но она очень беспокоилась о тебе, и поэтому использовала ритуал защиты, основанный на магии крови. Не буду рассказывать тебе все подробности, тебе не стоит их знать, потому что это очень темная магия. Скажу коротко. Твоя мать провела ритуал, и когда Волан-де-Морт ворвался в ваш дом, ты смог защитить себя.

Разумеется, все случилось совсем не так, но рассказать мальчику правду, то есть, то, что на самом деле случилось в ту ночь в доме Поттеров, директор не мог. Узнай Гарри, правду, это стало бы настоящей катастрофой. А значит, Дамблдор должен был предложить мальчику такую историю, которая, с одной стороны, непротиворечиво объяснила бы Поттеру все известные ему на данный момент факты, а с другой — послужила общему благу, не позволив разрушить те замечательные планы, которые построил директор для Гарри и для всей волшебной Британии.

— Ритуал дал тебе огромную силу, — продолжил он свой рассказ, — но даже ее оказалось недостаточно, чтобы отразить убивающее проклятие, и тогда ты потянул в себя всю доступную тебе там и тогда магию. Ты отразил удар и уничтожил темного лорда, но какой ценой! Твоя мать впала в кому, из которой мы смогли ее вывести только через пять дней, а твоя сестра лишалась магии, ты ее «выпил» досуха, и она превратилась в маглу. Кроме того, она получила чудовищные магические ожоги. Тогда передо мной встала дилемма. Помочь тебе, отправив ее туда, где ей будет лучше, или оставить ее дома, превратив в вечный укор тебе и твоей несчастной матери. В конце концов, я решил, что отправить ее из дома будет лучшим решением. Оно спасет тебя, того, кто должен будет