Пастухи чудовищ - Антон Корнилов

Ничего уже не происходило на экранах тех мониторов. Пуста была окольцованная металлической сетью площадка вокруг котлована. Усеянная обломками нечеловеческих костей, безобразными комками смерзшейся плоти с трепыхающимися на ветру лоскутами кожи, лужами и пятнами заледеневшией слизи, она была пуста. И самого виновника этого беспорядка не было на площадке. Ближе к рассвету, когда поток зверья стал иссякать, Консультант, закончив трапезу, спустился в котлован, влез туда, обламывая сходни, как обожравшийся медведь в берлогу.

Комиссар глянул на один из боковых мониторов. Вот он, Консультант, громадной черной глыбой громоздится на самом дне котлована, приникнув к Штуке, будто греясь об нее. Хламида уже не висит на пастухе свободно, она туго обтягивает его чудовищное тело, разбухшее почти вдвое против вчерашнего, она лопнула в нескольких местах, и в прорехах светит мутно-молочная мраморная белизна.

«И что теперь делать?» – мысленно спросил Комиссар сам у себя.

«А что ты можешь сделать?» – издевательски откликнулся вновь высунувший слепую головку беспокойный червячок.

Комиссар пошевелился, ощутив, как затекло тело, смахнул ненароком локтем со стола стопку, ту самую, которую осушил за все время, проведенное в бункере, только единожды.

Стопка глухо тукнулась в земляной пол, покатилась и тоненько звякнула, соприкоснувшись с ножкой стола.

За спиной Комиссара послышался тяжелый нутряной вздох и короткий шорох. Он развернулся.

Полковник Коробочка и Спиридон мертво лежали на диванчике, беспорядочно перепутавшись ногами и руками, словно груда одежды, скинутая спешащими к застолью гостями. Полковник никаких признаков жизни не подавал, а вот Спиридон чуть приподнялся, брезгливо отклеил от щеки приставший воротник полковничьего бушлата (на щеке отпечаталась круглая пуговица с государственным гербом). Несколько раз он моргнул и ожидающе уставился на Комиссара.

– Выспался? – осведомился Комиссар.

– Никак нет… Пора ехать, ага?

– Пора.

– А где этот… наш-то?..

– Почивать изволит.

Красноватая муть в глазах Спиридона быстро рассеивалась. Морщась и постанывая, он поднялся на ноги. Подошел к столу, оперся на него обеими руками, сгорбился, зашарил взглядом по мониторам.

– Ишь ты… – сыро прохрипел он, отыскав наконец Консультанта. – Притомился, родимый. Не одни мы с Коробочкой, видать, погуляли вчера…

– Кстати, насчет гуляний… – Комиссар, скривившись, прикрыл нос ладонью. – Я тебе выговор объявляю за такие художества. С занесением в личное дело. Понял?

Спиридона такой поворот нисколько не испугал.

– Понял, понял… – откликнулся он, не повернув головы.

Комиссар вдруг ощутил острое, почти болезненное отвращение к своему помощнику. К его взлохмаченным усам, в которых белели хлебные крошки, к его опухшей с перепоя роже, еще более красной, чем обычно. К его жлобской степенной обстоятельности, с которой он глотал ночью стопку за стопкой дармовой коньяк, загребал ложкой из мисок, рубил для себя – стараясь, чтоб покрупнее, – пайковую колбасу.

– Что ты понял-то? – резко переспросил Комиссар.

– Что наш Консультант, если так жрать будет, скоро даже в грузовой отсек бронеавто не влезет, – хихикнул Спиридон. – Придется фуру заказывать. Ничего себе аппетитик у него! Даже завидно… Да ладно, пусть жиреет, сколько хочет. Понадобится – не только фуру под него выбьем, а хоть и целый авианосец. Все что угодно для благодетеля нашего!

Комиссар уставился на Спиридона так, словно вот только сейчас увидел его впервые. Тот, истолковав этот взгляд как-то по-своему, с неохотой подобрался, выпрямился:

– Виноват. Перегнули вчера маленько… Больше не повторится. Только вот… между прочим, могли бы и остановить, раз непорядок-то. Чего ж теперь, задним числом наказывать?..

Комиссар несколько раз мотнул головой, звякнув при этом своими колечками в ушах, крепко мазнул кулаками по воспаленным глазам.

– Благодетель, говоришь? Ты знаешь, Спиридоша, а я ведь, кажется, понял предназначение Объекта… Штуки этой…

– Правда? – спросил Спиридон. Безо всякого, впрочем, интереса. – И каково же оно, предназначение?

– Ты видел, как функционирует Объект?

– Так точно, видел. Зверье к Штуке в котлован ныряет, и Штука… того… – Спиридон покрутил над головой пятернями с растопыренными пальцами, – еще пуще дымится… не по-настоящему дымится то есть, а… В общем, сами знаете. А зверье вроде как ей топливо доставляет, Штуке-то.

– И по поводу излучения от Объекта ты тоже в курсе?

– Так точно. Люди дуреют, разум теряют – это в непосредственной близости. Порченые бесятся. Ну и кое-какие еще сигналы поступали от местного населения. Дескать, в воздухе что-то такое витает… Это типа побочного эффекта, излучение-то, да?

– Нет, Спиридоша, это не побочный эффект. Раньше у меня еще были сомнения, но теперь я абсолютно уверен: это излучение и есть производимый Объектом продукт. Представь себе… кондиционер. Обычный бытовой кондиционер. Устройство для создания в помещении определенных климатических условий.

– Да знаю я, что такое кон…

– Не перебивай. Так вот, Объект – это кондиционер. А наш с тобой мир – помещение, где предполагается оптимизировать климатические условия. Только оптимизировать не для нас, аборигенов; мы-то и безо всяких кондиционеров себя прекрасно чувствовали и чувствуем. А для них. Им у нас пока еще не вполне комфортно. Соображаешь, Спиридоша?

– Соображаю, – охотно согласился Спиридон, по виду которого никак нельзя было сказать, что он хоть сколько-нибудь потрудился вникнуть в смысл услышанного.

– Да ни черта ты не соображаешь… – устало проговорил Комиссар. – А самое главное – это откуда Объект черпает субстанцию, необходимую для изменения энергетического климата нашего мира.

– Так. Ага… Откуда?

– Оттуда, Спиридоша. С другой стороны. Оттуда, откуда они и явились к нам, зверье и пастухи… Из преисподней. Филиалом которой они и стремятся сделать наш мир…

Договорив, Комиссар уставился на своего помощника, видимо, с целью выяснить, какое впечатление произвели на последнего его слова. И без усилий убедился, что никакого.

– Ну и что? – когда молчание затянулось, сказал Спиридон, пожав плечами. – Что с того-то? Ну, кондиционер. Ну, климат изменяет… энергетический. Не помрем же мы от этого нового климата. Приспособимся. Я вот как думаю: если б они нас уничтожить хотели, чужаки эти, давно бы уже уничтожили. Логично ведь? Логично. – Хриплый голос его стал успокаивающим, почти ласковым – таким обычно говорят с неразумным ребенком, лезущим куда не следует. – Мы с вами – кто? Мы – люди служивые. Наша забота – дело делать, а не думы думать. За нас командование думает. И прекрасно с этим справляется. И командование, и… самое высокое начальство. Зря, что ли, сам Армен Каренович… – Спиридон выразительно указал пальцем вверх, – участникам проекта едва ли не каждую неделю личную благодарность объявляет?