Иной путь - Влад Вегашин

– Инга! – в один голос воскликнули Алик, Женька и Азамат. Девушка слегка смутилась.

– Извините, увлеклась. Тогда, на концерте, мне было просто интересно и довольно приятно – музыка, стихи, все прочее, мне это все очень понравилось. А когда я на секунду почувствовала взгляд Стаса, на меня неожиданно нахлынула волна слишком противоречивых эмоций. Мои собственные перемешались с горечью, некоторым презрением, жалостью и краткой, злой обидой. Я еще тогда подумала про эмпатию, но как-то не стала развивать эту тему.

– Но если даже и так, то в тот вечер ты поймала эмоции Стаса, направленные на того парня, так? – уточнил Саша, дождался кивка и продолжил. – Сегодня же в кабинете Вика почувствовала, что Стас говорит правду. Как это могло быть эманацией?

Инга улыбнулась.

– Ну вот, слово "эманация" знаешь, а азов вранья – нет. Что нужно сделать, чтобы по-настоящему убедительно солгать?

– На время самому поверить в то, что ты говоришь, – безэмоционально ответила Вика и разрыдалась.

Еще ни разу в жизни Стас не испытывал такого облегчения.

"Святой судьбе не прекословь,

Воет толпа, чувствует кровь!"

Не сходится. Упорно, упрямо, категорически не сходится. Где-то в исходных данных, принятых за аксиому, большая ошибка. Принципиальная ошибка. Из-за нее логичная картина происходящего никак не может сойтись.

Он отбросил стилус, вскочил, прошелся по комнате. Это было не просто важно – жизненно необходимо. Он должен докопаться до истины! Иначе дальнейший шаг, должный определить его путь на долгое время, возможно – на всю жизнь, не мог быть сделан. Нельзя ошибиться, нельзя…

Ошибка в исходных данных. Все остальное уже десять раз проверил он и три различных программы-анализатора, одну из которых он написал сам. А если ошибка в исходных данных, то вычислить ее будет достаточно просто – надо только поочередно каждую аксиому называть гипотезой.

Вернувшись за стол, он начал быстро набирать новый код для программы. И через полчаса комп безразлично выдал наиболее вероятный результат. Практически единственно возможный результат, потому что рядом с восьмьюдесятью пятью процентами шестнадцать процентов второй по вероятности кандидатуры на ошибку смотрелись как-то… несерьезно.

Несколько минут он тупо смотрел на голоэкран, где равнодушная программа высвечивала результат анализа. Потом резкой командой выключил комп, погасил в комнате свет, на ощупь зажег ароматические палочки, помогающие расслабиться и войти в медитативный транс, лег на пол, раскинув руки и ноги, и стал смотреть в потолок, привычно выравнивая и замедляя дыхание и сердцебиение.

Мозг работал четко, как никогда. Десятки вариантов изобретались в одно мгновение, а в следующее уже проверялись и отбрасывались. Когда-то он не верил, что сможет с такой легкостью просчитывать в уме столь сложные и многоуровневые схемы с таким количеством данных, но уже давно убедился, что возможности человеческого мозга значительно превосходят даже самые смелые предположения ученых.

Гипотеза за гипотезой, вариант за вариантом, теория за теорией… все облетали, как осенние листья в ураган. Куда там компьютерному анализатору, тупой программе с заложенными действиями! Человеческий мозг гораздо совершеннее, быстрее и, что самое главное, – во сто крат гибче любой программы. И вполне способен решить задачу, на которую глупая программа выдала такой невероятный, невозможный ответ.

Когда он открыл глаза, за окном уже светало. Ароматические палочки догорели, оставив на полу светло-серые полоски пепла. А он чувствовал стекающие по вискам слезы и, казалось, его душа тоже вмиг покрылась слоем пепла – но не тонкого, лишенного запаха, а жирного и черного, какой остается от сгоревшего человека. Или от испепеленной веры в того, кто был дороже себя, кто наставлял и подсказывал, кто столь многое показал и рассказал…

Спекшиеся губы неохотно разомкнулись, с них сорвался тихий, обреченный стон:

– Учитель!

Холодный душ на время привел его в чувство. Он стоял на ледяном кафеле, чувствуя, как вода стекает по спине, как мокрые пряди липнут к щекам и лбу, и понимал, что глазам тоже уже холодно. Горячих капель больше не было. Вернулись самоконтроль, уверенность, спокойствие. А их искусственное происхождение – это нестрашно, это не надолго. Всего на пару часов. Больше не понадобится.

Кирилл вышел из ванной комнаты, на ходу вытирая волосы, улыбнулся только проснувшейся матери, вежливо отказался от завтрака и ушел в комнату. Через десять минут, наскоро просушив волосы феном, он стремительно сбегал по лестнице.

На улице лил дождь. Первый настоящий дождь в этом году. Задержавшись под козырьком парадной, он вытащил из кармана мобил и не глядя набрал знакомый номер.

Ответили не сразу. Впрочем, шесть утра…

– Я слушаю, – раздалось наконец в трубке.

– Это я, – быстро выпалил Бекасов, при звуке недовольного голоса на миг растерявший все самообладание.

– Я заметил, – ядовито отозвался Дориан. – Что у тебя случилось, Велес, что ты решил позвонить мне в такую рань?

– Учитель, мне нужно срочно с вами встретиться и поговорить. Это очень серьезно и очень важно для меня.

– И настолько же срочно, как я понимаю? Хорошо, приезжай ко мне на Вяземский.

– Простите, учитель, я хотел бы встретиться на нейтральной территории.

Несколько секунд тот молчал – то ли придумывал, что сделать с учеником за такую наглость, то ли и в самом деле подбирал более подходящее место.

– Я надеюсь, это и в самом деле так срочно, важно, серьезно и обязательно на нейтральной территории. Приезжай в ресторан "Gradalis" на Каменный остров. Я буду там через час.

– Почему здесь? – только и спросил Коста, глядя мимо Теодора на идущий по Неве лед.

– Из моих точек эта – самая близкая к нашей цели, – пожал плечами немец. – Тебя не пугает перспектива замерзнуть?

– Я не мерзну, – так же лаконично отозвался крылатый. – Невидимость сделаешь?

– Разумеется.

– Расскажи мне про него. Про твоего воспитанника.

– Я бы не стал так его называть. У парня сложный характер и непростая судьба, но он обладает стальным стержнем и несгибаемой волей. Пока что я не выходил на прямой контакт, только несколько раз заглядывал в его сны. Он и без моих предложений и подсказок уже решил менять мир.

– Какими методами?

– Пока что – не самыми правильными. Но он скоро будет готов для контакта, а после него я уже вплотную займусь его воспитанием.

– Если он подойдет, – отметил Коста.

– Он подойдет, – с непоколебимой уверенностью бросил основатель Братства. – У тебя уже есть кандидатура?

– Было несколько. Не подошли. Одного пришлось убить.