Сага о Бриттланде - Наталья Бутырская

Живодер хотел что-то сказать, но Полузубый знаком приказал ему молчать.

— Говори, норд. От этого зависит твоя жизнь! Что лучше — жизнь или серебро?

— Я перетащил мешок на другой берег Ум, там протащил его немного, а потом закинул в первый попавшийся овраг. Как описать — не знаю. Сам не уверен, что смогу отыскать то место.

— Долго бежали от реки? Где перешли на берег? Глубокий ли овраг?

Как смог, я пересказал, но в конце добавил:

— Да, может, уже и отыскали тот мешок давно!

— Что там было?

— Серебро, немного золота и кольчуга.

Полузубый принялся выспрашивать Живодера, и тот отвечал, но тоже не особо уверенно, так что бритт на время отстал от нас. И никто не поволок меня в землянку, как это бывало после каждого выхода в уборную. Я аж ошалел от такой свободы: свежий не задымленный воздух, серое мокрое небо, коровье мычание, дрожь от осенней прохлады, — и всё это мое.

Я неспешно прошелся по площади, чтоб проверить границы свободы, посмотрел на улицы и дома, снова пробрался в толпу, где жрец что-то вещал на бриттском, а люди вокруг внимательно слушали его. Потом жрец отвел мула в сторону и снял поклажу. В одном из свертков оказались железные изделия: головы топоров, молотов, гвозди, сырые крицы; в другом мешке — соль, в третьем — что-то еще. Жрец вытаскивал и отдавал всё Полузубому, а уже тот распределял вещи между поселенцами. Когда раздача закончилась, жрец отвел мула к загону для скота и пошел напрямую в один из домов. Видать, не в первый раз здесь.

— Значит, я — лазутчик, а девятирунный жрец из чужих земель — нет? — спросил я у Полузубого.

— Что, спина зажила, так сразу язык распустился? — нахмурился бритт.

— Я его в Сторборге видел. Он там с трэ… с безрунными бриттами возится, про бога-Солнце болтает. Ты же сам говорил: «Когда все бритты снова поверят в Дану и Домну…»

— Этого жреца я знаю больше трех лет. Благодаря нему мы не сдохли тогда в лесу, израненные, без припасов, без теплой одежды, без скота. Он привозит нам нужный скарб, рискуя жизнью. И если взамен он хочет всего лишь рассказать о своем боге, почему я должен ему запрещать?

Звучало вполне разумно.

— Неужто за ним никто не следит? Куда он едет, зачем…

— А не слишком ли далеко ты суешь свой нос, нордур?

Я задумался. Неужто жрец Солнца и есть посланник Ульвида? Никогда бы не подумал. И норды в Сторборге, видимо, тоже не думали, что такое возможно. Кто заподозрит жреца, который целыми днями возится с рабами? Наверное, жрец знает обо всем, что происходит в городе и окрестностях, не меньше, чем пронырливый Фарлей. Бритты… Кто обращает внимание на рабов? В доме Эрлинга я зачастую забывал о присутствии рабынь, пока одна из них не заговаривала со мной. Отец при них обсуждал дела с Кнутом, при них ругал меня и спал с матерью. И если бы кто-то захотел следить за отцом, ему нужно было всего лишь поговорить с рабынями.

Ульвид делал именно это, но чужими руками. Фарлею доверяли, потому что он был свой, такой же безрунный, а жрецу — потому что он помогал бриттам, не родился нордом и был человеком бога.

Херлиф теперь казался мне глупцом. Зачем рисковать собственной шкурой, если можно подослать бабу к хирдману Скирикра? Или угостить его пивом, прикинувшись случайным выпивохой?

У меня голова пухла от таких мыслей. Это что же, любой случайный человек может оказаться не случайным? Я с подозрением покосился на Живодера, но передумал. В этого бритта чужая идея не влезет, слишком уж много у него своих безумий.

— Это тебя надо проверять, а не жреца, — сказал Полузубый.

— Так почему же ты не проверил? Почему не засунул пятками в костер? Почему не оставил висеть на столбе? Почему поверил словам первого попавшегося бритта, которого ты не знаешь? Неужто среди бриттов не бывает предателей?

Наверное, долгие размышления под инструментами Живодера заточили мой разум. Я вдруг понял столь хорошее отношение Полузубого.

— А ведь ты знал! Ты с самого начала знал, кто я такой. Лесной волк[21] сказал тебе!

Взгляд Полузубого дрогнул, метнулся в сторону. Я же не сводил с него глаз.

— Ведь так? Тогда зачем вот это всё: столб, бой с Живодером, моя спина?

Бритт схватил меня за грудки, притянул и просипел сквозь оставшиеся зубы:

— Ты угадал. А ещё «лесной волк» сказал, чтобы я немного поучил тебя уму-разуму. Кажется, с этим я справился.

Я едва касался земли пальцами ног, но всё же сумел оскалиться.

— Никакого мешка ты не получишь! Это моя добыча.

Полузубый отпустил рубаху, сплюнул и сказал:

— Зато твоя спина стала моей добычей!

— Бэф йо хардох! Домну а Дану инхиво имен айв гилих!

Я стоял голый по пояс, а позади бритты обсуждали работу Живодера. Конечно, на бриттском. Что же там было нарисовано? Полузубый на мои вопросы только хмыкал, Живодеру для объяснений не хватало знания нордского.

По Одноглазому я мог понять, что должно было выйти неплохо. Половина его лица покрылась росчерками и точками, сложенными в изящный узор, словно вышивка на рубахе, и пустая глазница была вплетена в него тонкими темными линиями. Я видел, как женщины подходили и трогали лоб и щеку Одноглазого.

Когда же видели мою спину, то всегда упоминали Домну и Дану. То ли сравнивали красоту рисунка с богинями, то ли проклинали меня их именами.

В конце концов я не выдержал и отыскал дом, где поселили жреца Солнца. Там уже была какая-то баба, всё кланялась и говорила, говорила и кланялась, а жрец тихо ей отвечал. Я встал у порога и ждал, пока она уйдет.

Что бы там ни говорил Полузубый, некоторые бритты в его селении уже переметнулись на сторону Солнца, особенно женщины. Жрец был не только красноречив. Несмотря на темную кожу и черные волосы он был не так уж уродлив, к тому же девятая руна. Бриттки должны заглядываться на такого мужчину. Его вера позволяет спать с женщинами? Скорее всего, нет. Его бог, судя по всему, жуткий зануда.

Перед этим я два дня избегал встречи с жрецом, боялся, что он снова заморочит голову ерундой насчет Солнца, рек, берегов и восхваления слабых. Но в поселке больше никто не говорил на нордском!

Мне надоело смотреть на жреца и тощий зад бриттки, потому я начал разглядывать обстановку дома. Эта землянка была чуть повыше и просторнее, очаг сложен немного иначе. Те же лавки, стол. Жрец повесил на стену несколько полотен, на одном был намалеван желтый круг. Неужто ему солнца на небе не хватает, что он вешает его в доме? Остальные полотна были украшены черными незнакомыми узорами. Я вглядывался в них и так и сяк, пытаясь угадать, что там вплетено, но не мог увидеть ни тварей, ни животных, ни какого-то смысла. Может, это трава с пчелами?