Звезды нового неба - Илья Шумей

– Доктор Косс был, конечно же, прав, когда говорил о том, что я пережил шок. В голове у меня до сих пор все путается, и моя память время от времени выкидывает довольно чудные коленца, – сам я старательно изображал побитую собаку, – однако кое-что я потихонечку начинаю припоминать.

– Вот как? Очень интересно! И что же именно Вы вспомнили?

– На самом деле я разглядел лицо человека, который заложил бомбу и с которым мы дрались на транспортере. Очень хорошо разглядел.

– И кто же это был?

– Малгер Фельц.

– Ложь! – хрипло каркнул дядя Оскар, – мой сын. никогда.

Он закашлялся, хватаясь за сердце, и Кадеста торопливо подлетела к нему, чтобы помочь. Она бросила в мою сторону всего один быстрый взгляд, но по выразительности он вполне мог потягаться с целой гневной отповедью. Между нами все было кончено. Хотя, если подумать, то между нами толком ничего и не было. Ведь не было, правда?

– Что Вы себе позволяете, молодой человек!? – окрик Гобена выражал оскорбленное недовольство всколыхнувшегося и загудевшего зала, – Ваши измышления абсурдны и возмутительны!

– Это не измышления, а.

– Вы настолько запутались в своих показаниях, что готовы хвататься за любую соломинку, за любой шанс увести нас от истинных причин трагедии, – он гневно потрясал наставленным на меня указательным пальцем, – Вы дошли до того, что посмели оскорбить память нашего павшего соотечественника! Ведь это так просто и удобно – свалить вину на того, кто уже мертв и ничего не может сказать в свою защиту.

– Точно так же, как и свалить все на человека, которого Вы сами же и выдумали! Которого там вообще не было!

– Отлично! Давайте избавляться от неудобных деталей и улик! То Вы говорите, что человек там был, то, что его там не было. Смешно!

– Я никогда не утверждал, что видел там еще кого-то, помимо нас с Малгером. Это Вы его приплели, чтобы…

– Довольно! Мне противно слышать Ваш беспомощный лепет, я не желаю более терпеть Ваши оскорбительные и абсолютно бездоказательные инсинуации.

– Почему же бездоказательные? Я могу.

– Завтра же утром челнок доставит Вас назад, на «Ожерелье», и пока все обстоятельства случившегося не будут выяснены, и виновные не понесут заслуженного наказания, ни один из наших специалистов на объекте не покажется.

– Если Вы позволите сказать мне хоть слово.

– И точно так же Ваша нога больше никогда не ступит на «Ньютон», поскольку Вы запятнали себя ложью, оскорбляющей память наших коллег и друзей. Ни один из нас не подаст Вам руки, ибо.

Ну все, приехали. Хватит с меня этой буффонады, пора закругляться.

– Будьте так любезны, господин Гобен, ЗАТКНИТЕСЬ!!! – эхо моего рыка заметалось меж стен резко притихшего зала. И, пока мой обличитель растерянно хватал ртом воздух, я продолжил, но уже тише, почти вкрадчиво, – не горячитесь так, будут вам доказательства. В самом лучшем виде.

– Да как ты. – теперь пришла очередь Гобена покрываться пятнами, – как Вы смеете!? Кто дал Вам право.

– Что за доказательства? – крикнул кто-то из слушателей, поняв, видимо, что от председательствующего сейчас толку не дождешься.

– Мой скафандр.

– И что с ним? – Гобен отчаянно пытался вновь нащупать почву под ногами, – что мы там найдем? Чьи-то отпечатки пальцев?

Зал, однако, не оценил его иронии. Публика была крайне заинтригована таким неожиданным поворотом и желала знать. Людям нравится, когда бежавший впереди лидер вдруг спотыкается и плюхается лицом в грязь. Что мне, собственно, и требовалось.

– Принесите его сюда, и я вам все покажу, – я сложил руки на груди и умолк, давая понять, что пока мне не доставят скафандр, я не пророню ни слова.

– Мал золотарь, да вонюч, – процедил Гобен так тихо, что услышать его мог только я. Однако против желания зала он идти не рискнул.

После непродолжительных препирательств, кого-то все же отправили в хранилище, а все прочие остались терпеливо дожидаться его возвращения. Ни один человек не покинул зал, всем было интересно, что же произойдет дальше. Воздух буквально шелестел от бесчисленных шушуканий. Я же молчал, глядя в одну точку перед собой и слушая, как за спиной тяжело дышит дядя Оскар, а Кадеста шепчет ему что-то успокаивающее. Вот кому-кому, а ему сейчас как раз стоило бы уйти, иначе дальнейшие откровения вполне могут его прямо здесь и прикончить. Перспектива подобного исхода меня совершенно не радовала, однако мне так и не хватило смелости и нахальства прямо сказать им об этом.

Нервозность нарастала и к тому моменту, когда скафандр, наконец, доставили, она достигла своего пика. При появлении моего потрепанного «костюма» зал возбужденно загудел, словно к ним явилась какая-то знаменитость, готовая сообщить нечто важное. Что, в общем-то, было не так уж и далеко от истины.

Мой «Дельфин» представлял собой печальное зрелище. С разбитым стеклом, на месте которого торчали неровные осколки, напоминающие челюсти престарелой акулы, местами забрызганный кровью (Малгера, я полагаю), с болтающимся на поясе бесформенным огрызком, оставшимся от лебедки, потрепанный и помятый – сразу было видно, что ему здорово досталось. Да и тому, кто был внутри, тоже. Быстрая проверка показала, что все его электронные системы, все же, функционируют вполне исправно. Что и неудивительно, ведь этот скафандр подготовили мне для первого визита к никарам. В нем все было сделано по высшему разряду и с максимальной степенью надежности.

Кроме того, в нем имелись и кое-какие системы, отсутствующие на стандартных моделях. В том числе аудиорекордер, своеобразный «черный ящик», записывающий все ведущиеся переговоры. Этот маленький соглядатай размещался так, что, не зная о его существовании, заподозрить что-либо было невозможно. И если даже никары осматривали мой костюм, они не должны были найти рекордер.

Несколькими несложными манипуляциями я подключил его к имевшейся в зале системе трансляции и задумался. Запись автоматически включалась в момент герметизации скафандра и останавливалась, когда я его снимал. Вот только я не имел ни малейшего понятия, сколько именно пребывал без сознания, пока меня не подобрали. Возможно, проще будет, если я стану просматривать последний файл не с конца, а с начала.

Так, посмотрим, экскурсия у нас с Кубертом обычно длилась около трех часов, плюс где-то час на выход. Хорошо, попробуем с отметки 4:00.

«…которые фокусируют излучение в заданной плоскости, – разнесся по залу хрипловатый голос Куберта, – они устанавливаются через каждые пятьсот метров и…»

Так, понятно, лекция в самом разгаре. Сейчас он закончит с объяснениями про вторичные излучатели, и наш транспортер двинется дальше к четвертому узлу. Можно перескочить вперед еще минут на двадцать.

«…у меня дозиметр немного повышенный уровень показывает. Быть может тут утечка какая или еще что, я хотел бы осмотреться, пока есть такая возможность. Чтобы потом лишний раз не выходить.