Пляска смерти - Стивен Кинг

Нет нужды напоминать, что перечень Плохих Мест не начинаетсядомами с привидениями и не заканчивается отелями с привидениями; существуютрассказы о населенных призраками железнодорожных станциях, автомашинах, лугах,конторах. Перечень бесконечен и, вероятно, восходит к первобытному человеку,который выскочил из своей пещеры в скале, потому что ему показалось, что онуслышал в темноте голоса. Были ли это настоящие голоса или просто шум ветра –этот вопрос мы по-прежнему задаем себе по ночам.

Пользуясь случаем, хочу поговорить о двух произведениях,имеющих дело с архетипом Плохое Место: одно из них – хорошее, другое – великое.Так уж случилось, что в обоих фигурирует дом с привидениями. На мой взгляд, этоправильно: населенные призраками машины и железнодорожные вокзалыотвратительны, а дом – это, как все полагают, место, где можно снять доспехи иотложить щит. Дом – это место, где человек может позволить себе быть предельноуязвимым, место, где мы раздеваемся и ложимся спать без всякой охраны (заисключением, может быть, таких достижений современной цивилизации, какпротивопожарная сигнализация). Роберт Фрост говорит, что дом – это место, кудатебя обязаны впустить. Старый афоризм утверждает, что дом там, где сердце; домсоздается любовью. Мы должны поддерживать огонь в доме, и когда летчиквозвращается с боевого задания, он говорит, что “возвращается домой”. И дажеесли вы чужеземец в чужой стране, вы сможете найти ресторан, который временноутолит вашу тоску по дому, а также и голод – большой тарелкой жареннойпо-домашнему картошки.

Не вредно лишний раз подчеркнуть, что литература ужасов –это прикосновение холода среди теплого дня, а хорошая литература ужасовкасается нас внезапно и с неожиданной силой. Придя домой и закрыв дверь назасов, мы предпочитаем думать, что отгородились от всех неприятностей. Хорошеепроизведение ужасов голосом Плохого Места нашептывает нам, что мы не можемотгородиться от мира, мы закрываемся, но.., вместе с ними.

Оба произведения точно придерживаются общепринятой формулыдома с привидениями; нам дозволяется увидеть целую вереницу призраков, которыевсе вместе подкрепляют репутацию дома как Плохого Места. Можно даже сказать,что самое точное определение дома с привидениями – “дом с плохой историей”.Автор должен сделать нечто большее, чем просто провести перед нами компаниюпризраков, украсив ее звоном цепей, хлопаньем дверей среди ночи и страннымизвуками в подвале или на чердаке (на чердаке особенно хорошо дрожать от ужаса;когда вы в последний раз бродили по нему со свечой в руке – электричествоотключили – и слушали вой осеннего ветра снаружи?); произведение о доме спривидениями нуждается в историческом контексте.

И в “Доме по соседству” (The House Next Door) Энн РиверсСиддонс (1978), и в “Призраке Хиллхауза” (The Haunting of Hill House) ШирлиДжексон такой исторический контекст есть. Джексон дает его в первом же абзацеромана:

"Ни один организм не может долго оставаться нормальнымв условиях абсолютной реальности; полагают, что даже жаворонки и кузнечикивидят сны. Хиллхауз не нормален; он стоит одиноко на холме, замкнув в себетемноту; так он стоял восемьдесят лет и может простоять еще восемьдесят.

Внутри стены прямые, кирпичи уложены плотно, полы прочные,двери закрыты; тишина лежит на дереве и камне Хиллхауза, и кто бы ни вошелсюда, он входит один”.

Это прекрасная, сказочная проза; восхитительнее описания, намой взгляд, трудно найти на английском языке. Каждый писатель надеется на такоепрозрение: слова превосходят себя, из них складывается нечто большее, чемпросто сумма понятий. Анализ такого абзаца – низкое дело; его следует оставитьпрофессорам университетов и колледжей, этим энтомологам от литературы, которые,завидев красивую бабочку, хотят немедленно бежать за ней с сачком, поймать,убить каплей хлороформа и поместить на широкую доску под стекло, где она будетпо-прежнему прекрасна.., и мертва, как конский навоз.

А теперь, после всего сказанного, давайте все жепроанализируем этот абзац. Обещаю не убивать бабочку и не помещать под стекло:у меня нет для этого ни умения, ни намерения (но дайте мне любую выпускнуюработу по английской/американской литературе, и я покажу вам множество мертвыхбабочек, убитых неряшливо и размещенных неверно). Я только усыплю ее намгновение, а потом отпущу снова летать.

Просто мне хочется показать вам, насколько содержателен этотнеобычный абзац. Он начинается с предположения, что Хиллхауз – живой организм:говорит, что ни один организм не может существовать в условиях абсолютнойреальности; что если он не видит снов (хотя здесь я должен оговориться, что,возможно, делаю вывод, который не входил в планы миссис Джексон), то онненормален. Кроме того, абзац сообщает нам о том, что Хиллхауз обладает долгойисторией, и таким образом сразу устанавливает тот исторический контекст,который столь важен для повествования о доме с привидениями, и напоследок даетнам знать, что по залам и коридорам Хиллхауза что-то перемещается. И все этовсего в двух предложениях.

Кроме того, в подтекст Джексон вводит еще более тревожнуюмысль: предположение о том, что Хиллхауз внешне выглядит нормальным. Это нежутковатый старый дом из “Жребия”, с его забитыми досками окнами, прохудившейсякрышей и облупленными стенами. Это не полуразвалившийся мрачный дом в концеулицы – из тех, в которые днем мальчишки бросают камни, а ночью боятся пройтимимо. Хиллхауз выглядит прекрасно. Но Норман Бейтс тоже внешне выгляделпрекрасно.

В Хиллхаузе нет сквозняков, но он (и те, кто будет стольнеразумен, что решится туда пойти, догадываемся мы) не существует в условияхабсолютной реальности; следовательно, он не видит снов; значит, он ненормален.И, очевидно, он убивает.

Если Ширли Джексон предлагает нам в качестве исходной точкиисторию – некую замену источника сверхъестественного, – то Энн Риверс Сиддонсдает сам источник.

"Дом по соседству” – роман только в том смысле, чтоповествование ведется от первого лица: от лица Колкит Кеннеди, которая вместесо своим мужем Уолтером живет по соседству с домом с привидениями. Мы видим,как в результате такого соседства меняется их жизнь, образ мыслей, и роман становитсяроманом как таковым, только когда Колкит и Уолтер чувствуют, что вынуждены“ввязаться в историю”. Это происходит на последних пятидесяти страницах книги,а до того Колкит и Уолтер – второстепенные образы. Роман разделен на трибольшие части, и каждая имеет самостоятельный сюжет. Нам рассказывают историиНарральсонов, Шиханов и Гринов, и соседний дом мы видим главным образом ихглазами. Иными словами, если в “Призраке Хиллхауза” источниксверхъестественного – невеста, которая гибнет за несколько секунд до того, какдолжна увидеть Хиллхауз, – просто фон, то “Дом по соседству” можно было назвать“Сотворение дома с привидениями”.

Такой принцип вполне хорош для мисс Сиддонс, которая ненастолько блестяще владеет языком, как миссис Джексон, но тем не менее выходитиз положения с достоинством. Книга превосходно продумана и населена живымилюдьми (“Такие, как мы, не появляются на страницах журнала “Пипл”, – гласитпервая фраза книги, а дальше Колкит рассказывает нам, как они с мужем, дваскромных обывателя, не только попали на страницы “Пипл”, но и подверглисьненависти со стороны всего города и уже готовы были сжечь соседний дом дотла).Это не средневековое поместье, увитое клочьями болотного тумана; здесь нет нибашенок, ни рва с водой, ни даже “вдовьей дорожки” – огражденной платформы накрыше… Да и кто слышал о подобных вещах в пригороде Атланты? Когда начинаетсярассказ, дом с привидениями даже еще не построен.