Создатель ангелов - Стефан Брейс

Но в одном она была уверена, что повторяла одну и ту же фразу:

— Простите меня! Простите меня!

Женщина не помнила, в какой момент сказала это. Возможно, когда мальчик попытался вырваться и заплакал. А может, когда она стала извиняться перед женщинами.

— Отпустите его! — закричала женщина, первой подбежавшая к ним. — Отпустите его!

— Я их мать!

— Вы сумасшедшая!

Подбежала еще одна женщина и тоже закричала:

— Отпустите моего сына! Ради Бога, отпустите моего сына!

Женщина оттолкнула ее, так что она грохнулась в лужу и вынуждена была отпустить ребенка.

— Мишель, Марсель, домой! И Олафа с Рейнхартом с собой заберите!

Она потянулась было к детям, но они уже ушли. Тут она разрыдалась, все еще сидя в луже на земле. Только теперь до нее дошло, что она ошиблась.

— Простите меня! Простите меня!

Она еще много чего говорила. Все объяснила. В конце концов поднялась на ноги.

— Мне нужно к доктору, — это были ее последние слова.

Только когда она позвонила в третий раз, дверь открылась, и из дома вышел доктор Хоппе. Его внешность, которую она все это время старалась стереть из своей памяти, вызвала у женщины такое отвращение, что она невольно вспомнила, как его пальцы касались ее снаружи и изнутри.

Она решила не упоминать о детях прямо с порога. На этот раз она будет вести себя осторожнее и не позволит себе поддаться эмоциям, как несколько минут назад.

Доктор окинул ее быстрым взглядом. Его лицо ничего не выражало. Может быть, он ее не узнал.

— Герр доктор, — начала женщина.

Услышав свой собственный голос, она поняла, как сильно нервничает. Ей хотелось казаться решительной, но она больше напоминала ребенка-попрошайку.

— Герр доктор, — повторила она чуть тверже, — я хочу с вами поговорить… мне нужно с вами поговорить.

Вдруг она поняла, что забыла представиться.

— Я не принимаю больных, мефрау. Временно.

Его голос для нее был как звук ногтей, царапающих школьную доску. Женщина скривилась, отвернувшись в сторону. Затем встряхнула головой и снова посмотрела на него.

— Это срочно, — сказала она. — Я не могу ждать, — она дрожала и не пыталась это скрыть.

— Входите, — ответил он.

Пока она шла за ним по садовой дорожке, ее злость нарастала. Она столько месяцев пролежала в кровати в его доме, а теперь он ее даже не узнавал. И это при том, что она почти не изменилась за эти годы. Красивое лицо, короткие волосы, даже вес не изменился со дня родов: девятнадцать килограммов, которые она набрала, так и не ушли.

Он притворяется, подумала женщина. Иначе и быть не могло. Он хотел, чтобы она поверила, будто они никогда не встречались. Он будет все отрицать, чтобы таким образом оставить детей себе. Вот чего он добивался. Но ему это не удастся. Не в этот раз.

— Почему вы притворяетесь, что не знаете меня? — спросила она, как только закрыла за собой входную дверь.

Он даже не обернулся.

Он испугался. Она видела это. Но он промолчал.

— Вы знаете, зачем я к вам пришла, — продолжала женщина, — поэтому вы так поступаете.

Она видела, что он чувствовал себя зажатым в угол. Теперь ей нельзя было останавливаться.

— Я мать этих детей и имею право их видеть.

— Вы не их мать, — сказал он.

Значит, чувства ее не обманывали. Он хотел заставить ее поверить, что она сама все выдумала.

— Как вы смеете? — она повысила голос. — Как вы смеете мне лгать после всего, что со мной сделали?

— Я не лгу, мефрау, — спокойно ответил доктор, что привело ее в еще большую ярость. — У них нет матери.

— Вы лжете! Вы все время лжете! Вы делаете вид, что меня не существует! Вы хотите оставить детей себе!

Она нарочно громко кричала, в надежде, что дети услышат ее и выйдут.

— Вы лгали мне с самого первого дня! И продолжали лгать все это время. Я больше не верю ни единому вашему слову! Я хочу видеть своих детей. Прямо сейчас! Вы слышите? Я хочу увидеть своих детей прямо сейчас!

Она заметила, что он старается избегать ее взгляда. Он не осмеливался посмотреть ей прямо в глаза. Это было явным признаком лжи.

И тут он сдался:

— Вы хотите их увидеть? Пожалуйста. Если вы этого хотите, вы можете их увидеть.

Она молчала. Не знала, что теперь сказать. Не ожидала, что он так быстро уступит. Все силы, которые она в себе только что чувствовала, вдруг исчезли, и она снова ощутила страх, не отпускавший ее всю дорогу сюда.

Доктор прошел вперед, едва не задев ее. На этот раз уже она не смела взглянуть на него.

— Пойдемте за мной, — сказал он и стал подниматься по лестнице.

— Вы можете на них посмотреть, — еще раз пробормотал он, как будто разговаривая сам с собой. — Но вы не их мать.

Он отвел ее к детям, как она и просила. Он открыл дверь ключом и сказал, что она может войти. Женщина протянула руку:

— Ключ. Дайте мне ключ. Я не хочу, чтобы вы меня заперли здесь.

Он подумал, с чего ему так поступать и почему ей это пришло в голову. Тем не менее он отдал ей ключ, который она выронила из рук, как только вошла к комнату, и доктор подобрал его. Он видел, что дыхание женщины участилось, и ждал, пока она совладает с собой. Она спросила его, что с детьми. Не больны ли они.

— Вроде того, — ответил он.

Она показала на незастеленную кровать. Ее рука дрожала.

— А где…

— Михаил?

Да, она имела в виду его. Он сказал ей правду, а она заявила, что это ложь.

— Этого не может быть. Не может быть. Вы лжете. Он не лгал. Это он точно знал.

— Когда? Когда это случилось? — спросила она.

Точно сказать он не мог, только примерно. Так что это не было ложью.

— Несколько дней назад. Где-то так.

— Вы лжете! Вы лжете! Лжете!

Она кричала все громче, и Виктор не мог понять, почему. Тогда он решил ей объяснить.

— Я не лгу, мефрау. Они… — он показал на двух мальчиков, — …они тоже скоро умрут.

Этому она поверила, потому что следующим ее вопросом было: сколько им еще осталось жить.

— Несколько дней. Может, неделю.

— Это неправда, — закричала она. — Скажите, что это неправда!

Но это было правдой.

Женщина заплакала, а он смотрел на ее вздрагивающие плечи и недоумевал, почему она так плачет. Ведь она не была их матерью.