Пророк - Майкл Корита

Потом Адам заметил каменные трубы и пошел к ним, смутно сознавая, что они указывают на место, откуда он пришел, хотя уже не понимал, что это за место и где оно находится. Выйдя на тротуар, заметил, что кто-то смотрит на него с крыльца соседнего дома. Послышался крик, но слова не задержались в сознании Адама. Он снова остановился, глядя на трубы; идея вернуться к ним была правильной, но они слишком далеко. Теперь до них не добраться.

Адам повернул налево и, петляя, пошел по тротуару. Впереди он видел озеро Эри, чаек, по-прежнему круживших над водой, упорных существ, способных не только выдерживать холодный ветер, но и обращать его себе на пользу. Вспомнил скалы, волны и мелкие лужи, образовавшиеся там, где холодные волны оказывались зажатыми между камней, и подумал, что это будет правильным местом, до которого он сможет дойти.

Ему потребовалось много времени, чтобы преодолеть квартал. Ноги не слушались, равновесие удерживалось с трудом — не говоря уже о продвижении вперед. За спиной по-прежнему раздавались крики, но ему не хотелось расшифровывать их, пока он не понял, что кто-то выкрикивает его имя. Он остановился, оглянулся и увидел Челси.

Она выскочила из своей машины и бежала к нему.

Конечно, подумал Адам, и жгучая боль немного отступила перед теплой волной облегчения. Конечно. Она пришла за ним, и он должен был знать, что она придет, должен был помнить, и ему стало стыдно, что он забыл. Адам повернулся к ней, но это была плохая идея — слишком трудная задача для этих непослушных бревен, в которые превратились его сильные ноги; они запутались, подогнулись, и он рухнул на тротуар.

Челси протянула к нему руки и обняла, и Адам увидел, что он испачкал ее кровью, и это ему не понравилось. Лицо у нее было мокрым от слез, и это тоже плохо. Она что-то говорила ему о «Скорой помощи», и он хотел ее слушать, потому что это было важно для нее, но видел только слезы и кровь. Он хотел стереть их, но силы уже оставили его, и ей пришлось сделать это самой.

— Прости, — сказал он. Адам был уверен, что слова дошли до нее, что они прозвучали отчетливо и ясно, но она не отреагировала на них, а продолжала говорить о «Скорой помощи». Он не мог ответить, не знал, что еще сказать, но потом Челси сказала, что любит его, и теперь он знал, что ответить, потому что он тоже ее любил, всегда любил. Он радовался, что она тут, с ним, но жалел, что вот так, среди крови и слез.

— Прости, — повторил Адам, и на этот раз понял, с каким трудом произнес эти слова, сколько они отняли сил. Челси прижала руку к его щеке, и ее ладонь вносила успокоительную прохладу в этот мир, ставший слишком горячим.

— Знаю, малыш, — сказала она. — Знаю. Все хорошо. Все в порядке.

К тому времени, когда приехал Кент, Адама уже увезла «Скорая», но полиция не стала его задерживать. Они без промедления отвезли его в больницу, и там он узнал, что его брат мертв.

Об этом ему сообщил хирург. Умер сразу после прибытия, сказал он, тронув рукой за локоть, словно этим жестом пытался выразить сочувствие. Выстрел из дробовика. Ему очень жаль. Подробности известны полиции. Он может лишь сообщить, что все кончено.

Потом подошли агент Дин и Стэн Солтер. Они не задавали ему вопросов, и Кент был им благодарен.

— Он прикончил Гриссома, — сказал ему Дин. — Больше мы ничего не знаем. Гриссома нашли мертвым в доме. Ваш брат выбрался оттуда, но ушел недалеко.

Кент кивнул и спросил, может ли он побыть один, прежде чем они продолжат. Конечно, сказал Дин, в его распоряжении столько времени, сколько ему нужно, и спросил, хочет ли Кент, чтобы они позвонили Бет, или он сделает это сам? Кент ответил, что сам позвонит, и пошел по длинному, ярко освещенному коридору, шаркая ногами по чистой сверкающей плитке, потом вышел на парковку. Ноги еще держали его, пока он искал какое-нибудь место, где мог побыть в темноте и одиночестве. Рядом была погрузочная платформа, пустая, с распахнутыми дверьми, и он добрел до нее, опустился на асфальт, уткнулся головой в колени и заплакал.

Кент не знал, сколько времени он там просидел. Видел Дина и Стена, выходивших из дверей больницы, — они его тоже видели, но не подходили. Потом слезы высохли — рано или поздно они всегда высыхают. Кент посмотрел на Роберта Дина и вспомнил его слова, произнесенные несколько часов назад, когда тот рассказывал ему о взаимоотношениях между Гриссомом и Сайпсом, о своем предположении, что один из них убил другого.

Из двух человек, посвященных в тайну, остался один.

Он встал, отряхнул пыль с брюк и пошел туда, где его ждала полиция, чтобы объяснить, почему умер его брат.

* * *

В доме номер 57 по Эри-авеню полиция нашла вещи, принадлежавшие Рейчел Бонд, и объявила покойных Дэна Гриссома и Клейтона Сайпса главными подозреваемыми в ее убийстве. В частной беседе Дин сообщил Кенту, что следователям позвонили трое заключенных и один бывший заключенный — все эти люди хотели рассказать о Гриссоме. Он был убежден, что этих свидетельств и найденных в доме улик достаточно, чтобы закрыть дело Бонд и, как он надеялся, несколько других. Кент спросил, смогли бы они предъявить обвинения Гриссому, будь тот жив. Дин ответил, что у них сильная позиция.

Пенни Гути, мать Рейчел, рассказывала всем репортерам, которые обращались к ней, что довольна результатом, что Адам Остин обещал ей убить этих людей. История прогремела на всю страну. Даже на весь мир. Кенту звонили журналисты из Франции и Англии. В воскресенье он встретился со своими помощниками и сказал, что слагает с себя обязанности главного тренера до конца сезона, потому что команда не должна стать объектом назойливого внимания прессы, и кроме того, он хочет быть с семьей. Вместо себя Кент назначил Байерса. Потом оставил их заниматься делом, закрыл за собой дверь кабинета и вышел из раздевалки, задержавшись на секунду у фотографии команды-чемпиона 1989 года, на которой рядом друг с другом стояли братья Остин.

* * *

Они похоронили Адама во вторник утром, на рассвете; на церемонии присутствовали только свои, Кент с семьей и Челси Салинас. Стэн Солтер попросил разрешения прийти, и Кент согласился. Церемония была простой и краткой. Они хотели избежать внимания прессы, и им это удалось. Когда все закончилось, Кент сказал Бет с детьми, чтобы они подождали его, и попросил Челси уделить ему минутку.

На ней было изящное черное платье и туфли на каблуке, но когда они дошли до старенького потрепанного «Корвета», она скинула туфли и уселась на грязный капот машины. Кент стоял рядом в своем строгом костюме и расспрашивал ее о последних минутах жизни брата.

Она рассказала все, что смогла. Временами ее голос дрожал, но ни разу не сорвался. Адам знал, что умирает, сказала Челси, но, как ей кажется, он был рад видеть ее. Он выглядел не испуганным, а виноватым. Она хотела избавить его от чувства вины, подарить ему покой перед уходом, но не уверена, что ей это удалось.

— Я рад, что вы были с ним, — сказал Кент. Он не кривил душой. — Но жалею, что меня не было рядом.