Плененные любовью - Элейн Барбьери

Эти мысли так напугали его, что он не выдержал, выскочил из-за стола и обнял Аманду. Если бы можно было надеяться, что в течение часа сюда никто не придет, Адам сию же минуту отправился бы с ней в постель. Но об этом не могло быть и речи в суетливом людском муравейнике, которым являлся форт Эдуард. Аманда не сводила с него испуганных глаз, и Адам подумал, что с наслаждением утонул бы в этих бездонных синих озерах. Не в силах справиться с разгоревшимся желанием, он умоляюще прошептал:

— Аманда, пойдем прогуляемся за крепостной стеной. Мне что-то тревожно. Наверное, я слишком засиделся на месте.

— Но ведь Джонатан только что заснул, Адам. Как же я его оставлю?

— Мы найдем Бетти и попросим присмотреть за ним. Пойдем же со мной! — уговаривал ее Адам. И в его глазах была душевная боль.

Аманда еще немного подумала, растерявшись от столь неожиданного предложения, но в конце концов разгадала причину его томления, мило покраснела и улыбнулась.

— Что ж, Адам, день и правда не плох для прогулки! Отыскать Бетти было делом одной минуты, и вот уже она отправилась к Джонатану, а Адам с Амандой вышли из ворот. Едва успев отойти под прикрытие деревьев, Адам принялся обнимать и целовать Аманду, невнятно приговаривая:

— Моя милая, моя любимая!

Страсть овладела им настолько, что вскоре Аманде пришлось улечься на мягкое ложе из молодого мха, где Адам довел до конца любовную атаку. Через некоторое время, придя в себя и отдышавшись, он с раскаянием подумал о своей несдержанности, повернулся на бок и ласково взял ее за подбородок.

— Милая, я ничего не мог с собой поделать!

И Аманда тихо, но твердо отвечала, глядя снизу вверх в его измученное лицо:

— И я всегда буду с тобой, Адам, и готова тебе помочь. Сама не зная как, она умудрилась найти именно ту единственно верную ноту, что была способна унять бурю в его мыслях, и в порыве благодарности Адам снова крепко обнял ее и со стоном прижал к своему сильному, мускулистому телу.

На следующий день Адам первым делом улучил минутку, чтобы отвести Бетти в сторону, и горячо обратился к осанистой, аккуратно причесанной женщине:

— Бетти, я бы хотел кое о чем вас попросить. Если я не вернусь, я бы хотел, чтобы у Аманды была крыша над головой и ей не пришлось бы цепляться за первого встречного. Пусть она сделает выбор по собственной воле, а не ради покоя и безопасности своего ребенка.

Бетти мигом поняла, что породило эту просьбу.

— Ты ошибаешься, Адам. Аманда тебя любит.

— Бетти, я не собираюсь сейчас это обсуждать, — устало заявил Адам. — Я только хотел бы быть уверенным, что больше ей не придется подчиняться давлению обстоятельств.

— Адам, ну что за чушь ты несешь? Конечно, ты вернешься!

— Бетти, так вы позволите мне надеяться на вас или нет? — В глазах у Адама читалась мольба.

И Бетти просто, но искренне отвечала, почувствовав, в каком напряжении находится Адам:

— Даю тебе слово.

Адам кивнул и запоздало улыбнулся, чувствуя, как с души свалился огромный камень.

Июнь подошел к концу, и на смену ему явился июль с обычной духотой и влажной жарой. Форт Эдуард заметно оживился, в нем поднялась суматоха, несмотря на такую изнуряющую погоду. Плацдарм для атаки у озера Георг был почти готов. Около пяти тысяч королевских стрелков уже находились в лагере на месте форта Уильям Генри, и их число пополнялось постоянно прибывавшими отрядами ополченцев. Адам завершил составление карт и, будучи человеком чести, больше не мог откладывать свой отъезд из форта Эдуард. Он уже договорился с командиром очередного отряда, который на следующее утро должен был отправиться в военный лагерь, однако не спешил сообщить об этом Аманде.

На минуту оторвавшись от бумаг, Адам смотрел, как жена купает веселого, смешливого малыша. Джонатан, возбужденно сверкая черными глазенками, бил пухлыми ладошками по воде, поднимая целые фонтаны брызг. Аманда журила сына за эту милую забаву, но веселилась не меньше, чем он. Как ни счастлив был Адам, наблюдая за ними, он решил, что должен вмешаться, пока в лохани осталось хоть немного волы.

— Джонатан, ты же совсем вымочил маму!

Темные глазенки, еще минуту назад излучавшие полный восторг, моментально наполнились слезами из-за упрека, полученного от его идола, пухлый ротик задрожал и скривился, и комнату заполнил отчаянный рев. Адам не выдержал, улыбнулся и добавил более мягко;

— Ну вот, теперь ты молодец. Посиди тихо и дай маме тебя одеть. Тогда мы вес пойдем на прогулку.

Сказано — сделано. Скоро все семейство не спеша направилось к воротам, чтобы насладиться лесной прохладой. Светловолосый зеленоглазый молодой великан шагал по тропинке, легко удерживая на руках своего смуглого сыночка, чьи живые черные глазенки с любопытством осматривали все вокруг, а пухлая ручка цвета красной меди цепко держалась за отцовский воротник. Рядом с ними шла миниатюрная, хрупкая мать ребенка, все еще больше похожая на девочку, чем на женщину. Ее роскошные серебристые локоны были наспех собраны в узел на затылке, а милое лицо обращено на мужа и сына, и во взгляде огромных синих глаз читались тревога и страх. Однако она с явной гордостью взяла под руку своего красавца мужа и была вознаграждена теплой улыбкой.

За воротами Джонатана, уже начинавшего ходить, опустили на землю, и дальше он неловко заковылял сам, цепляясь за руки родителей. Медленно, шаг за шагом, троица добралась до той самой мшистой лужайки, где недавно творилась любовь, и расположилась на отдых. Адам внимательно следил за Джонатаном, который тут же встал на четвереньки и отправился исследовать новое место. Адам не решался взглянуть на жену.

— Я закончил работать над картами, Аманда. И с первым же отрядом ополченцев отправлюсь в лагерь генерала Амхерста.

Она охнула, Адам испуганно поднял глаза и увидел, как смертельно побледнело ее лицо, моментально лишившись выражения радости и счастья.

— Когда ты уедешь? — с тревогой спросила Аманда.

— Завтра на рассвете.

Она побледнела еще сильнее, от испуга став похожей на призрак. Адам придвинулся поближе и ободряюще чмокнул бледную щеку.

— Ты зря трясешься, Аманда. О тебе есть кому позаботиться. Бетти дала мне слово, что ты можешь считать их с капитаном дом своим домом так долго, как пожелаешь. Штурм начнется через две-три недели, и вскоре после этого я смогу вернуться. В любом случае тебе нечего бояться — что бы со мной ни случилось, ты не останешься без крыши над головой.

Давно сдерживаемые слезы наполнили обращенные к нему бездонные синие глаза, но оказалось, что эти слезы вызваны не страхом, а гневом. Аманда запальчиво воскликнула:

— Адам, неужели ты правда вообразил, что я тревожусь только о себе?! Неужели я кажусь тебе таким ничтожеством, что даже не могу бояться за тебя, когда знаю, что ты идешь на войну?!