Гнетущий страх - Карин Слотер

Фрэнк сидел, уставившись в одну точку. Джеффри понимал, что он старается представить себе ситуацию, как все это могло случиться без участия Лены. Он и сам отреагировал точно так же на сообщение, что компьютер опознал три отпечатка пальцев. Не поверив умной машине, Джеффри заставил провести сравнительный анализ еще раз, точку за точкой.

Из здания кто-то вышел, и Джеффри поднял взгляд.

— Она что, все утро не выходила?

Фрэнк кивнул.

— Представь мне приемлемое объяснение, каким образом ее окровавленные пальчики появились на ноже, и мы тут же уберемся отсюда.

Уоллес молчал, стиснув от злости зубы. Почти час он сидел перед общагой, но ни одного аргумента в пользу Лены так и не придумал.

— Не могла она убить, — пробормотал Фрэнк и вылез из машины.

В общежитии почти никого не было — преподаватели ушли на лекции, сотрудники — на работу. Как это обычно бывает в колледжах, к концу недели темп жизни замедляется. А тут еще пасхальные каникулы на подходе, и многие студенты уже разъехались по домам. Джеффри и Фрэнк не встретили ни души, пока шли по коридору к комнате Лены. Они остановились перед ее дверью, и Джеффри заметил, что ручка замка изменила свое положение по сравнению со вчерашним утром, когда они сюда вломились. Если бы Джеффри тогда удалось обнаружить хоть какую-то улику против Лены, если бы он поверил собственной интуиции, Чак Гейнс был бы сейчас жив.

Фрэнк, встав сбоку от двери, положил руку на кобуру и постучал.

— Лена?

В ответ — ни звука. Он напряг слух, пытаясь определить, есть ли кто-нибудь в комнате.

Постучал еще раз, снова позвал, потом распахнул дверь.

Выхватив оружие, они ворвались в комнату. Инстинкты сработали прежде, чем они увидели, как Лена всего лишь надевает трусы, а вовсе не хватается за кухонный нож. В глаза им бросились все ее синяки и ссадины.

— Бог ты мой! Что с тобой стряслось? — воскликнул Джеффри, опередив Фрэнка.

Лена откашлялась и хриплым голосом сообщила:

— Просто упала.

Ее белые трусы и лифчик резко выделялись на оливковой коже. Инстинктивно Лена обхватила себя за плечи, выставив на обозрение круглые синяки чуть выше запястий — словно кто-то с силой держал ее за руки. Отметка на плече выглядела как укус.

Фрэнк уже успел сковать Итана Уайта наручниками и теперь держал за руку. Парень был одет, но без носков и обуви. Лицо его представляло собой сплошной кровавый синяк, губа рассечена посредине.

Джеффри поднял с полу рубашку и уже протянул было Лене, но вдруг замер на месте. Он держал в руках улику: пола рубашки пропиталась кровью.

— Господи, — прошептал он, подняв взгляд на Лену. — Что ж ты наделала?!

Сара подъехала к медицинскому центру Хартсдейла и припарковалась на стоянке рядом с машиной Джеффри. Он ничего толком ей не сообщил — сказал лишь, что нужно срочно приехать в больницу и взять кровь на анализ у двух подозреваемых. Имен он по телефону не называл, но Сара достаточно долго была в курсе его мыслительных процессов, чтобы понять, что речь идет об Итане Уайте и Лене.

Как обычно, в приемном покое никого не было — дежурная сестра, видимо, ушла на перерыв. В конце коридора она увидела Джеффри, а рядом с ним какого-то коренастого мужчину. Чуть поодаль, напротив закрытой двери в смотровой, стоял Брэд Стивенс.

Уже издали Сара услышала, что разговор идет на повышенных тонах.

— Моя жена уже и без того натерпелась! — почти визжал мужчина.

— Мне это известно, — спокойно отвечал Джеффри. — И я рад, что вас беспокоит ее состояние.

— На что это, черт возьми, вы намекаете?! — рявкнул в ответ мужчина.

Джеффри наконец заметил Сару и помахал рукой, приглашая подойти ближе.

— Коронер Сара Линтон, — представил он ее. — Она проведет осмотр.

— Доктор Брайан Келлер, — представился мужчина, едва глянув на Сару. В руке он держал дамскую сумочку, принадлежавшую, как она догадалась, его жене.

— Доктор Келлер — муж Джил Розен, — пояснил Джеффри. — Лена попросила меня вызвать ее сюда.

Саре с трудом удалось скрыть удивление.

— Прошу прошения, господин Келлер, — сказал Джеффри и повел Сару по коридору в малую смотровую.

— Что происходит? Я обещала маме приехать вечером в Атланту.

Прежде чем ответить, он закрыл дверь.

— Чаку перерезали горло.

— Чаку Гейнсу?! — ужаснулась Сара.

— На орудии убийства отпечатки пальцев Лены.

Сара покачнулась, не в силах поверить услышанному.

— Помнишь, ее обследовали после изнасилования? — спросил он.

Сара никак не могла взять в толк, чего он от нее хочет.

— Я говорил тебе про биоматериал с белья, что его не с чем сравнить. Ты же брала у нее все анализы и должна иметь результаты. Ты что, забыла?

Сара не нашлась что сказать. Разумеется, она все прекрасно помнила, только вот информация эта была конфиденциальная.

Лицо Джеффри побелело от бешенства.

— А мне ты почему ничего не сказала?!

— Потому что это неправильно, — ответила Сара. — Без ее согласия результаты экспертизы использовать против нее нельзя.

— Скажи это Алберту Гейнсу, — бросил Джеффри. — И матери Чака.

Она промолчала, все еще не в силах смириться с мыслью, что Лена могла быть причастна к преступлениям.

— Сперва займись Уайтом! — приказал Джеффри не терпящим возражений тоном. — Кровь, слюна, волосы. Полный набор. Как при аутопсии.

— Что ищем?

— Доказательства его причастности к убийству, — резко ответил Джеффри. — У нас уже есть отпечатки подошв Лены на пятнах крови. — Он покачал головой. — Там кровищи море. — Джеффри, выглянув в коридор посмотреть, нет ли кого рядом, сообщил: — Вляпалась она здорово.

— Как это случилось?

— Не знаю, что там было на самом деле: может, Чак на нее набросился, а она защищалась, а может, Уайт съехал с катушек.

— А сама она что говорит?

— Ничего не говорит. Они оба почти ничего не говорят. — Он помолчал. — Ну, Уайт сказал, что они были вместе в ее комнате всю ночь, но на факультете видели, что он ушел из лаборатории после Лены. — Он ткнул пальцем в сторону коридора. — Брайан Келлер был одним из последних, кто ее видел.

— Лена просила пригласить его жену?

— Ну да. Я посадил Фрэнка послушать в соседней комнате — на случай если она о чем-то обмолвится.

— Джеффри…

— Сара, только не надо мне лекций о врачебной этике. Какая тут, к черту, клятва Гиппократа, когда столько трупов!