Шоколадный папа - Анна Йоргенсдоттер

— Я чувствую… Мне кажется, что вы больше меня не любите.

Андреа, сжавшись в комок, бутылка между колен.

— Ну что ты, конечно, любим! Мы очень тебя любим! — голос Лизы.

И Андреа приходится рассказать о таблетках, которые она приняла накануне, чтобы стать ярче. Она пытается улыбнуться, делает большой глоток, и Розмари гладит ее по голове: «Андреа, маленькая ты наша, что же ты с собой делаешь?»

Ерунда! Еще глоток. И вот Мужчина в белом распахивает объятия. «Андреа! — восклицает он (словно готовясь спеть ей серенаду). — Какая ты красивая!». И заплаканная, измученная Андреа исцеляется, расцветает. На ней голубое облегающее платье, она падает в его объятия. Мужские руки утешают лучше.

* * *

Тайком вскрыть алюминиевую упаковку с таблетками. Читать стихи под аккомпанемент Мужчины в белом. На нем был элегантный костюм, но как он играл, Андреа не помнит. Не помнит, как читала. Слабые воспоминания об аплодисментах, похлопываниях по плечу. Андреа пуста, несмотря на выпитое вино. Мужчина в белом исчезает, прежде чем она успевает обнять его, опереться на его белое плечо. Она помнит, как он похвалил ее выступление. Помнит, как ответила, что его выступление было лучше. Больше ничего не помнит. Идет по городу, держа под руку печальную Хельгу.

— Я так ужасно читала.

— Вовсе нет, ты отлично выступила! — отвечает Андреа, которая ничего не помнит.

Андреа вместе с Хельгой и Бородачом в «Пэддис», поднимает бокал за будущие успехи. У Бородача есть девушка, которую он не любит, но, по его выражению, «хотя бы что-то». В ожидании большой любви он довольствуется малой. «Как жестоко притворяться влюбленным», — думает Андреа, залпом допивает пиво и тащит Хельгу на танцпол.

Внезапно перед Андреа возникает он, и все вокруг стихает. Она слышит венчальные колокола, на зеркальной стене мельком отражается широкая улыбка под свадебной фатой. Мужчина, Брюнет, — прямо перед ней.

— Привет, я слышал, как ты читала, мне очень понравилось.

— Я ничего не помню, — отвечает она и тут же жалеет о сказанном. Господи, надо изобразить сосредоточенность, самообладание, самопонимание. Он очень красивый, темноволосый, ему не меньше тридцати.

— Но ведь так и бывает, когда тебе что-то удается, не так ли? Когда ты полностью отдаешься делу?

Андреа не помнит, отдавалась ли она делу. Скорее оставалась в стороне. Но она кивает и ослепительно улыбается.

— Можно угостить тебя пивом?

Андреа всегда можно угощать пивом, сколько угодно пива. Особенно если вам нравятся ее тексты, если вам, кроме того, это по карману и если вы к тому же обладатель темных локонов. Короче говоря, если вы не Каспер и не маленький мальчик, который притворяется, что он большой и знает, что делает. С Андреа. Со словом «любовь».

Угостить пивом и пригласить на танец. Он хорошо танцует, она не хуже. Не чувствует под собой ног. Не чувствует, что двигается. Видит это лишь в зеркальном отражении, в его глазах. Видит, что они подходят друг другу. Он рассказывает, что родился в Испании. Не хватает только кастаньет и красного плаща. Обещаю укрыться плащом и хранить тебе верность. Только забери меня отсюда, когда погасят свет: я не хочу возвращаться домой.

Она забывает о Розмари и Лизе. У нее есть ночлег — гораздо более приятный, чем жесткий матрас, окруженный хихиканьем, перерастающим в презрительный смех, в сугробы смеха, где замерзает заплутавшая Андреа.

— Пойдем отсюда? — спрашивает испанский принц. Андреа не чувствует под собой ног, но замечает, что может стоять (значит, может и идти), и кивает в ответ.

Если бы это было зимой, они наверняка остановились бы в каком-нибудь парке и легли на снег, чтобы оставить отпечаток и обвести его сердцем. Он набросил свою куртку ей на плечи.

У него красивая квартира. Хорошая музыка. В меру волосатые руки и в меру мускулистый торс. Они сидят на сиреневом диване, пьют портвейн, он что-то говорит. Она не понимает его слов, но видит, что он улыбается, и потому улыбается в ответ, пока не отключается.

* * *

Андреа вновь зацепило. Он хотел секса, но она отклонила притязания. Если бы не месячные, она не стала бы сопротивляться: он хорошо целуется. Почти так же хорошо, как Юнатан. Впрочем, чуть более отстраненно. Но он мужчина. Мужчина: Керуак на тумбочке у кровати, Том Уэйтс в проигрывателе. Он играет на контрабасе в консерватории, на полке виднеются кисточки.

(Голос Лувисы: «Тебе нужен взрослый мужчина, Андреа, способный позаботиться о тебе».)

Он обнял ее на пороге, не особенно крепко и не особенно долго, но все же. На нем были тесные трусы и заляпанная краской футболка. Ничем не пах. Сказал: «Созвонимся». Андреа почувствовала себя неопрятной. Сложно улыбаться без макияжа и с жуткой прической, но при мысли о доме сразу становится легче.

Она знает, что он позвонит. Чувствует это. Пусть не сразу, через несколько дней. Она не будет сгорать от нетерпения. И в его голосе нет рвения. Одна честность.

Андреа и не думает, что он прекрасный принц. Руки у него, как у Яна Гийу,[37]и, кроме того, он настойчиво пытался ее трахнуть. Ей неловко, что она не дала. Ему наверняка доводилось видеть менструальную кровь. Стреляный воробей. Родом из Испании. Это рядом с Италией. Похожие языки.

В постели она крепко жмурилась, сжав ноги и скрестив на груди руки. Делала вид, что спит, и ждала, когда пройдет достаточно много времени, чтобы можно было встать и решительно направиться к выходу. В какой-то момент Андреа показалось, что она достаточно долго пролежала, притворяясь спящей, скрестив ноги и уворачиваясь от его рук. Как только его пальцы проникли в ее трусы, она увернулась элегантным маневром, чуть не упав на пол. Затем отправилась в туалет, делая вид, что ей нужно пописать.

Мгновения после — всегда что-то вроде награды. Стоять на улице, вдыхать свежий воздух и улыбаться. Кто-то хотел ее и довел до самого дома, угощал портвейном (а это дорого!), спрашивал о жизни, оставил ночевать. Чувство непостижимой красоты этого мира, небезнадежности человечества. Андреа, гордо подняв голову, идет через Дворцовый парк. Расправляет крылья, как петух, — нет, словно лебедь. Плывущий на рассвете, родившемся из вечернего солнца. Счастливая наедине с собой. Как в «Lucky Luke».[38]

Весна! Птицы и пенсионеры рассаживаются парами на деревьях и скамейках. Андреа идет, прямая как палка, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Думает о том, как он смотрит на нее с балкона, которого у него нет. Смотрит на нее со второго этажа и думает: как статно (или, может быть, лучше «сексуально»?) она движется по залитому вечерним светом парку! Гадкий утенок, выпорхнувший из его постели, превратился в лебедя. Она свободно двигает головой, с любопытством оглядываясь по сторонам. Смотрит налево и направо, ни на чем не останавливая взгляда. Наблюдает за собой со стороны. Внезапно осознает: «Он больше не видит меня! Никто не видит меня!» Но все же в такой день гораздо проще купить бутерброд, не просматривая надпись на упаковке («Маргарин, майонез…»). Покупает у вокзала. В ожидании поезда до Школьного поселка.