Изменить судьбу - Юлия Богатырёва

Мой сосед расстроенно вздохнул:

— Жаль, что я всего этого не видел! Почему все самое интересное случилось, когда меня не было? Это не справедливо! Везет же Идолбаеву, опять ему все сливки достаются! — усмешка Тимура вышла кривоватой, но беззлобной и вполне искренней — Слушай, Оль, я правда ужасно рад за тебя. Мне с первого взгляда, когда я нашел тебя сегодня в академии, было заметно, что тебе значительно лучше, но я решил, что это потому, что вы с Адамом наконец-то выбрались из этой треклятой больницы. А оказалось, вы успели сделать гораздо больше! Подруга, я тебя от всей души поздравляю — Тимур так и сиял своей ослепительной улыбкой на всю машину. Видно было, что он и вправду за меня очень обрадовался. Не ответить на его искреннюю радость было просто невозможно, и я разулыбалась ему в ответ. Однако тут лицо парня приняло задумчивое выражение — Но думается мне, что у вас произошло не только это, потому что все что ты рассказала, никак не объясняет того факта, что Адам теперь любуется тобой на расстоянии и боится близко подойти. Выкладывай, что у вас еще случилось?

Я пожала плечами:

— Да ничего особенного. Просто решили пока так тесно не общаться, чтобы не было потом слишком стыдно перед невестой Адама, когда он летом поедет ей все объяснять.

Тимур в ответ кинул на меня ироничный взгляд:

— Ты хотела сказать, что это ты решила, да? Сомневаюсь, что это была идея Адама. Да он скорее согласится пободаться с носорогом, чем быть от тебя вдалеке! Как ты его на это уговорила?

— С трудом. Ты прав, он ни за что не хотел соглашаться. Но я не оставила ему выбора. И себе не оставила тоже. Я не хочу обижать Маринэ, это подло. И навлекает на нас кучу неприятностей. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что для всех будет лучше и безопаснее, если мы пока будем вести себя просто как друзья. Хотя, видит Бог, для нас это очень сложно, Тимур. Настолько сложно, что я совсем не представляю, как мы продержимся до конца учебного года. Прошло всего лишь две недели, а я себя чувствую так, будто год его не видела. И мне совсем не помогает то обстоятельство, что мы видим друг друга в академии каждый божий день. Мы за эти две недели даже толком не поздоровались ни разу, представляешь? — пожаловалась я, горестно вздохнув.

Ибрагимов помолчал немного, а потом сказал, неодобрительно покосившись на меня:

— Ну, что я могу сказать, подруга? Ты эту кашу заварила, тебе и расхлебывать. По-моему, ты зря сама мучаешься, и Идолбаева зря мучаешь. Поверь, от того, что вы сейчас оба страдаете, адамовой невесте ни жарко, ни холодно. Тебе, наверное, учитывая все обстоятельства, будет странно услышать это от меня, но я бы посоветовал тебе не заниматься ерундой и бросить трепать нервы себе и бедняге Адаму.

— Ты просто не осознаешь всей сложности ситуации — недовольно проворчала я, но больше к сказанному ничего не стала добавлять, опасаясь, что Ибрагимов сочтет меня совсем уж сумасшедшей. Уж если даже мой любимый человек, знающий меня лучше всех, не воспринял всерьез мои доводы о неслучайности происходящих с нами несчастий, то что уж говорить про скептичного Тимура? Он меня просто высмеет, глазом не моргнув.

Парень увидел, что я нахмурилась и замкнулась в себе, и постарался закрыть неприятную тему:

— Ладно, Оль, это ваши дела. Поступай, как знаешь. Только я бы все-таки посоветовал тебе на закручивать все болты и гайки нашему другу Идолбаеву слишком сильно. А то ты же его знаешь: если ему снесет крышу в самый неподходящий момент — это будет катастрофа в локальном масштабе. Короче, спасайся, кто может. Не доводи до этого, ладно?

— Да, это было бы крайне нежелательно — озабочено признала я, с тревогой подумав, что этот момент я как-то упустила, понадеявшись на то, что Адам достаточно сильный духом человек. Но вдруг я ошибаюсь, и Тимур не далек от истины? Надо было что-то придумать, и я сразу озвучила первую мысль, пришедшую мне в голову — Слушай, друг, а ты не мог бы за ним приглядывать краем глаза и сообщать мне время от времени как он себя чувствует?

— Что? — вытаращил глаза Ибрагимов — По-твоему я что, больной? Соваться к Идолбаеву, выясняя размеры его плохого настроения — это все равно, что добровольно сунуть голову в пасть к тигру! Нет, дорогая моя, будь ты хоть трижды моя подруга, а я на такое не подписывался! И ты меня не заставишь.

— Ну что ты так разверещался? Я не прошу тебя к нему «соваться», просто понаблюдал бы за ним издалека… Нет? Ну и ладно, — устало ответила я, видя, что от этого предложения Тимур не в восторге, и уговорить его вряд ли удастся — тогда положимся на русский «авось» и будем надеяться, что может пронесет и беда в лице идолбаевского психоза с нами не случится.

— Угу, пронесет, как же — вполголоса проворчал парень — как бы нас с тобой не пронесло от страха, когда эти сто килограмм тротила взорвутся…

Своим пессимистичным выражением он вызвал у меня невольную улыбку и, когда сам осознал двусмысленность своего высказывания, тоже засмеялся. В этот момент мы как раз и подъехали к нужному месту, и Тимур предложил выбираться из машины на свежий воздух.

А дальше мы отлично погуляли среди чудесной ухоженной природы Коломенского. И хотя народу действительно было многовато, чистый воздух и раскидистые деревья, на которых уже вовсю шелестела молодая листва, с лихвой компенсировали этот недостаток. К неприятным темам мы старались больше не возвращаться, чтобы не портить себе настроение. Говорил в основном Тимур, с энтузиазмом делясь последними новостями и событиями своей жизни. Я все больше слушала, время от времени ловя себя на мысли, что Адаму в отличие от него не с кем вот так же поделиться тем, что накопилось. Это меня как-то угнетало и нервировало, но я старалась не подавать виду и делать заинтересованное лицо, тем более, что рассказывал Тимур действительно интересно.

Не зря говорят, что время в хорошей компании летит незаметно. Это чистая правда. Мы оглянуться не успели, как солнце начало клониться к деревьям — прошло не меньше двух часов, как мы сюда приехали. За это время мы вполне нагулялись, надышались свежим воздухом, обсудили все возможные темы, и парень отвез меня домой, пообещав появиться на днях и сходить со мной еще куда-нибудь.

Адам

Я находился в спортзале и молотил по груше, что было сил. Груша подозрительно попискивала, вот-вот готовая лопнуть. Если бы так случилось, я бы даже обрадовался — всю последнюю неделю мне так и хотелось сломать все, что попадало мне в руки. Настроение было отвратительным, окружающие это чувствовали и старались обходить меня стороной. И правильно делали! В таком настроении я даже не хотел тренироваться с живыми людьми, предпочитая все накопившееся напряжение сбрасывать на грушу. Хорошо, что тренер в связи с моей недавней травмой запретил мне спарринговаться с другими ребятами в нашей секции и велел набирать былую форму, да еще и разрешил приходить в спортзал не только по вторникам и субботам, а в любые дни. Это пришлось очень кстати — только бокс и помогал мне справляться с депрессией, вызванной разлукой с Ольгой.