Раб своей жажды - Том Холланд

— Неужели Рутвен?

Хури просиял.

Я откинулся на сиденье.

— Чрезвычайно! — пробормотал я. — Ну, Хури, должен вас поздравить, свое рвение и смышленость вы явно использовали самым наилучшим образом. А как вы узнали об этой повести?

— Детская игра, — воскликнул Хури, звонко щелкая пальцами. — Вы забываете, Джек, вампиры давно интересуют меня. Плохо, если бы я не знал о работе Полидори. Стоило вам только назвать эту фамилию, и я вспомнил его опус о вампире по имени лорд Рутвен. До меня сразу дошло, — он вновь щелкнул пальцами, — вот так! Но это только начало. Подождите и увидите, что будет дальше. Моя поездка по Англии оказалась крайне полезной. Я узнал, кто такой лорд Рутвен на самом деле.

Я нахмурился:

— Что означает «на самом деле»?

Хури улыбнулся и постучал по стенке кэба.

— Пойдем и посмотрим, — сказал он, когда кэб начал останавливаться. Хури расплатился с возницей и затрусил ко входу в галерею. — О, да, — хихикнул он, — пойдемте и хорошенечко посмотрим!

Я последовал за ним по лестнице, через анфиладу залов, увешанных картинами. Наконец, у какой-то впечатляющей двери он остановился и взглянул на меня.

— Ну, Джек, и взъерепенитесь же вы! И рассердитесь неописуемо, что пропустили такое!

— Почему?

— Мистер Стокер рассказал вам о Полидори. А сказал он вам, чьим врачом был Полидори?

— Да, — ответил я, — лорда Байрона…

И тут я словно окаменел. Лорд Рутвен. Лорд Рутвен! Вот почему Хури хотел его видеть! Вот почему он спросил меня, когда мы выходили из дома лорда Рутвена, читаю ли я поэзию! Я стоял, как столб, и даже не почувствовал, что Хури взял меня за руку и подвел к картине на стене. Я пристально посмотрел на картину. Лорд Байрон был одет в какой-то багрово-золотой восточный мундир. Из-под тюрбана мне улыбалось не только его лицо, но в то же время и лицо другого человека, человека, с которым я встречался, которого я знал не как Байрона, а как… лорда Рутвена!

— О, Боже, — пробормотал я, поворачиваясь к Хури. — Это же невозможно, но…

Я вновь всмотрелся в картину.

— Но это так, — прошептал Хури, заканчивая за меня фразу.

Я медленно кивнул:

— Кто же еще, как вы думаете, может пить людскую кровь? Бетховен? Шекспир? Авраам Линкольн?

Хури улыбнулся и покачал головой:

— Думаю, что они этого не делают. Обстоятельства, связанные с лордом Байроном, совершенно особые…

Мы стали выходить из галереи, и по пути Хури объяснил ход своих исследований на кладбищах Ноттингемшира, в юридических фирмах и различных отделах записи актов гражданского состояния. Первое упоминание о лорде Рутвене он проследил до 1824 года — в тот год Байрон умер в Греции — и смог выяснить, что лорд Рутвен унаследовал богатство погибшего поэта. Он также провел поиски по генеалогическому древу семьи Рутвенов, ища противоречия тому, что лорд Рутвен и Байрон — одно и то же лицо. Но поиски были напрасны. Не было никакого лорда Рутвена, титул этот — всего лишь псевдоним.

— Но Люси? — спросил я. — Артур? Какому роду они принадлежат?

Лицо Хури потемнело, он поднял руку:

— Вот здесь-то дело и приобретает крайне серьезный оборот, Джек. Помните телеграмму, которую я вам послал?

— Естественно.

— Отлично, конечно помните, — произнес Хури.

Мы уже вышли на улицу, и Хури поднял лицо к лучам солнца, словно призывая белый свет к себе на помощь, затем поискал взглядом скамью и со вздохом сел на нее. Я сел рядом. Хури вновь вытащил свои бумаги, раскладывая их на коленях. Некоторое время он молча смотрел на них, затем слегка ударил себя по лбу и вновь взглянул на меня.

— Линия семьи Люси, как и ссылки на самого лорда Рутвена, прослеживается лишь до 1824 года. Логическое заключение? Рутвены произошли от лорда Байрона.

Я нахмурился:

— Логическое?

— И более того… — вновь поднял руку Хури. — Все не так радостно, Джек.

— Вот как? Расскажите…

Хури кивнул, взял связку бумаг, передавая их мне.

— Это копии свидетельств о смерти. Каждый из Рутвенов, после того как у него или у нее рождался ребенок, умирал в течение года. Как только линия крови была продолжена… трах! — Он щелкнул пальцами. — Родитель сразу становился ненужным. Видите ли, Джек, такое у них незыблемое правило. Железное! Но даже не это самое худшее — их смерть всегда наступала от катастрофической потери крови. Ваш друг Артур — недавний пример тому.

— Но у Артура никогда не было ребенка.

— У него не было. А у Люси есть.

Я неверяще покачал головой и взглянул на небо.

— Но это же невозможно, — пробормотал я. — Невозможно… И вы в самом деле верите, Хури, что лорд Рутвен питается своими родственниками, высасывая их кровь?

— Я убежден в этом. Иначе какую иную теорию можно согласовать со всеми этими фактами?

— Это что же, традиция вампиров, — спросил я, — питаться кровными родственниками?

— Традиций много… Вампиры это вам не какие-нибудь дурацкие микробы, Джек. Их нельзя изучить и сказать, что верно, а что нет.

— Но мы можем изучать лорда Рутвена. Пока мы с вами тут разговариваем, у меня под микроскопом его кровь.

— Да, — бесстрастно сказал Хури. — Ну и что с этого?

— Странно, он нанял меня и тут же пьет кровь под носом.

— Ничуть. Да раскиньте же мозгами, черт вас дери, Джек. Именно этим и объясняется его отчаяние. Он раб своих страстей.

— Но ребенку Люси уже больше года. Почему он начал питаться ею только сейчас?

— Может быть, вам надо взглянуть на это с другой стороны. Возможно, он пришел к вам, потому что почувствовал, что жажда его становится все ненасытнее и он не может ей больше сопротивляться.

— Так вы думаете, это гонка? Или я вылечу его, или он высосет Люси до последней капли?

— Еще один подход к этой проблеме.

— Но боюсь, что довольно-таки отчаянный. Ход исследований меня не очень вдохновляет. Может, мы сумеем сделать что-нибудь еще?

— Киргизское серебро, — напомнил Хури. — Вещь безотказная.

— Да, но если мы его не найдем, тогда что? Вступим в противоборство с лордом Рутвеном?

— Он опасен.

— Спасибо, Хури. Это я и сам вывел — дедуктивно. Да, он опасен, но несокрушим ли он? Должно же быть что-то, что может остановить его, даже уничтожить, если это будет необходимо.