Будущее: рассекречено. Каким будет мир в 2030 году - Мэтью Барроуз

Посещая американские университеты, я обнаружил все больший пессимизм в отношении будущего, но недавно факты стали просто вопиющими. В декабре 2013 г. 54 % опрошенных ожидали, что качество жизни в США пойдет на спад, и только 23 % думают, что положение улучшится. Так гласит опрос, проведенный Центром исследования общественного мнения AP-NORC{216}.

Большинство опрошенных сообщали, что довольны своей жизнью, но опасаются будущего. Технологии были одной из тем, упоминавшихся в разговоре о том, что приводит к спаду. «Перемены будут, и некоторые из них пугают», – говорит 22-летняя Келли Миллер, недавняя выпускница Университета штата Миннесота по специальности «менеджмент спорта». Она с нетерпением ждет появления различных удивительных вещей, таких как 3D-принтеры, создающие органы для трансплантации. Однако ей кажется, что к 2050 г. американцы будут слепо полагаться на роботов и технологии во всем, от приготовления ужина до управления деньгами. «У нас не будет свободы выбора и возможности мыслить, – считает она. – А правительство станет управлять тем, что думает искусственный интеллект»{217}.

Возможность потери самостоятельности и свободы выбора с развитием искусственного интеллекта пугает. Если мы не договоримся о том, как должны использоваться технологии, роботы и другие устройства, в итоге жизненно важные решения будут приниматься практически без участия человека. Много лет некоторые ученые опасались «роботов-убийц», которые руководствуются только алгоритмами при принятии решения о том, какие мишени должны быть ликвидированы на поле боя{218}. Как нам гарантировать, что наша жизнь не будет определена алгоритмами и мы будем по-прежнему участвовать в принятии важных решений? Мы еще даже не начали обсуждать, где должна проходить граница, за которой разумные устройства перестают принимать решения на основе предварительно заданных алгоритмов.

Ученые считают, что в недалеком будущем у родителей будет возможность выбирать эмбрион с предпочтительной комбинацией генов, а потом использовать экстракорпоральное оплодотворение, чтобы дать им жизнь{219}. Возникают серьезные этические вопросы. Есть ли у нас такое право? Есть и проблемы социальные, и даже геополитические: а что если только богатые люди смогут позволить себе эту процедуру? Что будет, если на нее будет наложен запрет в одной стране, а во всем остальном мире она будет проводиться? Это сложные темы даже для самых компетентных экспертов. Пугает снижение уровня обучения естественным и точным наукам, так как люди будут еще хуже разбираться в технических деталях, знание которых необходимо для принятия решений по этим вопросам.

Вызывает опасения и растущий пессимизм и настороженность, выявленные в недавних опросах. Менталитет всегда готовых засучить рукава американцев еще не видел худших времен. У нового мира есть черты старого плохого, где геополитическое соперничество приводило к крупным конфликтам. В этой книге описаны ситуации в Восточной Азии, Южной Азии, на территории бывшего СССР и Ближнем Востоке, которые напоминают преддверие Первой мировой войны и могут потребовать стороннего вмешательства. Возможно, мы будем приятно удивлены готовностью других стран помогать, но нам стоит готовиться к тому, что помощи не последует. Другие страны ничуть не меньше нас заняты внутренними делами, а кто-то в принципе отрицательно относится к самой возможности вмешательства во внутренние дела других стран, даже из гуманитарных соображений.

К счастью, последние несколько лет не стали полным повторением 1930‑х, когда Америка отгородилась от мира. До сих пор не было серьезного общественного противодействия – хотя сейчас такие настроения и растут и их в принципе следует ожидать, учитывая высокий уровень безработицы, – созданию Транстихоокеанского и Трансатлантического торговых и инвестиционных партнерств: двух масштабных торговых соглашений, инициатором которых стали США, но идея которых поддержана многими азиатами и европейцами.

Зато американская общественность активно выражала свое недовольство в вопросах военной роли США в прекращении гражданской войны в Сирии и российской агрессии на Украине. Если это станет долгосрочной тенденцией, то это тоже повод для беспокойства. Военное вмешательство в Сирии или на Украине может быть неоправданным по целому ряду причин, но военное вмешательство в целом – необходимый инструмент, от которого нельзя отказываться. Оно может потребоваться, чтобы остановить региональные конфликты, не дать им разрастаться и ставить под угрозу мировое благополучие.

В новых условиях многополярности США придется четко оценивать необходимость вмешательства. Мировая общественность с подозрением относится к американским военным операциям на других континентах. Было слишком много примеров американской военной деятельности, которая либо ухудшила положение (Ирак), либо так и не выполнила миссию (стабильный и демократичный Афганистан). Общественность во всем мире, да и в США, стала враждебно относиться к любой мировой державе, которая излишне демонстрирует свою силу. Многие будут видеть в любой американской военной операции попытку США действовать в собственных интересах, а не в интересах других.

Пересмотр международной системы таким образом, чтобы каждый нес ответственность за мир во всем мире и всеобщее процветание, – задача не из легких. Такая попытка была сделана после Первой мировой. Тогда была создана Лига Наций. Отстраненность США стала одной из причин неудачи Лиги, а также формирования в мире в 1930‑е ситуации, приведшей к новой войне. Для многих развивающихся государств сегодняшний международный порядок слишком попахивает стремлением защитить западные интересы. Заручиться согласием развивающихся стран будет непросто, особенно если они сами не горят желанием брать на себя ответственность.

Но эпицентр мировой экономической активности сдвигается на восток, и США и их традиционные западные партнеры не имеют ни мотивации, ни права управлять всем в одиночку. При Джордже Буше и Бараке Обаме США замахнулись на развитие стратегических партнерств с новыми мировыми державами, но я сомневаюсь, что это заставило те страны встать под знамена западных международных организаций.

Самые большие вопросы вызывают, пожалуй, Китай и Россия. Уверенность, с которой Китай действует в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях, свидетельствует о его вере в свое право на региональное доминирование. А заявления о деамериканизации мировой финансовой системы кажутся мне несколько надуманными. По крайней мере на сегодняшний день Китаю нужно то, что производят США: технологические ноу-хау и инновации, которых он жаждет.