Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения - Фредрик Бакман

Бритт-Мари примостилась в неловкой позе на диване рядом с Эльсой. Они искоса посматривали друг на друга и молчали, но дело явно шло к примирению. И когда Эльсина мама сказала, что Эльсе больше не надо есть мармеладных гномов, иначе живот заболит, а Эльса все равно продолжала, – даже тогда Бритт-Мари ничего не сказала.

Когда на экране появилась злая мачеха, Бритт-Мари незаметно встала, поправила складку на юбке и, плача, ушла в коридор, Эльса пошла за ней следом.

Они сидели на сундуке и ели мармеладных гномов.

Потому что можно страдать и есть гномов. Просто страдать при этом гораздо труднее.

Пятое письмо приземлилось Эльсе прямо на колени. В буквальном смысле.

Она проснулась в шкафу в бабушкиной квартире. Мальчик с синдромом спал, окруженный мечтами и в обнимку с молокомётом. Ворс немного обслюнявил Эльсину кофту, и она затвердела, как цемент.

Эльса долго лежала в темноте, вдыхая запах стружек и вспоминая цитату из «Гарри Поттера», которую бабушка использовала в одной из своих историй из Просонья. А именно, из книги «Гарри Поттер и орден Феникса». Это, конечно, было сказано с изрядной долей иронии, но чтобы ее разглядеть, нужно, во-первых, знать разницу между книгами и фильмами о Гарри Поттере, а во-вторых, понимать, что такое «ирония». «Гарри Поттер и орден Феникса» – один из наименее любимых Эльсиных фильмов, хотя цитату эту Эльса любит больше всего. Гарри говорит, что у него и его друзей есть одно большое преимущество на войне с Волан-де-Мортом, потому что у них есть то, чего нет у него: «То, за что мы сражаемся».

Ирония в том, что в книге, которую Эльса любит гораздо больше, чем фильм, этой цитаты нет. Хотя «Орден Феникса» не самая любимая ее книга из всей серии. Впрочем, сейчас Эльсе уже не кажется, что никакой иронии здесь нет. Все гораздо сложнее. Над этим надо еще подумать. И в этот самый момент письмо в буквальном смысле слова опустилось к ней на колени. Оно было приклеено скотчем к потолку шкафа. Сколько времени оно там провисело – неизвестно.

Впрочем, в сказках такое в порядке вещей.

Альф стоял в дверях своей квартиры с чашкой кофе – судя по всему, спать он даже не ложился. И смотрел на конверт, где было написано его имя – несоразмерно большими буквами.

– Я нашла его в шкафу. Это от бабушки. Наверное, она просит прощения. Она отправила всем кучу писем с извинениями, – объяснила Эльса.

Альф шикнул на нее и показал на радио у себя за спиной. Эльса дала понять, что не любит, когда на нее шикают, и тогда Альф шикнул снова. Эльсе это совсем не понравилось. По радио передавали сводку дорожных новостей. И только дослушав новости до конца, Альф перестал шикать.

– На автостраде кошмарная авария. Движение перекрыто, уже несколько часов все стоит, – сообщил Альф, будто Эльсе это очень интересно.

Что не факт.

Письмо Альф прочитал – после некоторых препирательств. Ну ладно, положим, препирался он долго, но тем не менее.

– О чем она пишет? – требовательно спросила Эльса, как только Альф оторвал взгляд от письма.

– Просит прощения.

– За что именно?

Альф вздохнул своим фирменным вздохом, который выработался у него за последнее время при общении с Эльсой.

– Это мое письмо, черт побери.

– За то, что говорила, что ты шаркаешь и поэтому у тебя стерлись подошвы?

Судя по реакции Альфа, в письме об этом не было ни слова. Эльса кашлянула:

– Э… Ладно, проехали.

Похоже, Альфу проехать это оказалось нелегко.

– Что не так с моими подошвами?

– Да все в порядке. Подошвы как подошвы. Альф опустил взгляд на свои ботинки.

– У меня замечательные ботинки. Я ношу их уже больше пяти лет!

– Прекрасные ботинки, – соврала Эльса.

Кажется, Альф ей не поверил. Он снова со скептическим видом углубился в письмо. Вздохнул фирменным вздохом.

– Незадолго до ее смерти мы с твоей бабушкой чертовски повздорили. Прямо перед тем, как ее положили в больницу. Она у меня, на хрен, дрель взяла и не вернула, а потом стала говорить, что вернула, хотя я-то пока еще в здравом уме и все помню, твою мать.

Эльса вздохнула так, как за последнее время научилась вздыхать при общении с Альфом.

– Ты слышал про человека, который до смерти заругался?

– Нет, – серьезно ответил Альф. Эльса закатила глаза.

– Господи. Что она пишет про дрель?

– Просит прощения, черт побери. За то, что посеяла дрель.

Альф сложил письмо и засунул обратно в конверт, давая понять, что вопрос исчерпан. Но Эльса даже не думала уходить.

– И? Я же вижу, что письмо длинное. Не надо меня за дурочку держать!

Альф убрал конверт на шляпную полку.

– Она много за что просит прощения, черт возьми.

– Все так сложно?

– У твоей бабушки все было непросто.

Эльса сунула руки поглубже в карманы. Уткнувшись подбородком в грудь, стала рассматривать эмблему Гриффиндора на шарфе. Шов, сделанный мамой на месте дырки после того случая в школе. Мама до сих пор думает, будто шарф порвался, когда бабушка лезла через забор зоопарка.

– Ты веришь в жизнь после смерти? – спросила Эльса, не глядя на Альфа.

– Черт его знает, – ответил Альф ни грустно ни весело, но очень по-альфовски.

– Нет, ну ты меня понял, ты веришь… в рай… или типа того…

Альф отхлебнул кофе и впал в раздумья.

– Все не так просто, твою мать. Давай рассуждать логически. Рай ведь, черт побери, это когда нет хреновой тучи народа, – наконец сформулировал Альф.

Эльса призадумалась. Дельное соображение. Для Эльсы рай – это место, где находится бабушка, но для Бритт-Мари, например, рай целиком и полностью определяется отсутствием бабушки.

– Альф, ты иногда как скажешь – в самую точку. Альф попивал кофе, всем своим видом показывая, что для почти восьмилетнего ребенка это, твою мать, весьма меткое наблюдение.

Эльса хотела расспросить подробнее, что Альф думает о смерти, но не успела. Потом, прокручивая события, она подумает, что поступи она немного иначе, этот день, возможно, не стал бы таким ужасным. Но будет уже поздно.

За спиной Эльсы на лестнице появился папа. Запыхавшийся. Что совсем не в его духе.

Эльса смотрела на папу во все глаза, потом перевела взгляд на радио у Альфа в квартире. Такие глаза бывают у человека, когда ему почти восемь и он вдруг понял, что радионовости про аварии появляются в сказке не просто так. Потому что в сказках случайностей не бывает. Один русский драматург сказал, что если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем оно обязательно выстрелит. Эльса об этом знает. Что ребенок знает такие вещи, не укладывается только в совсем светлых головах. Эльса сразу же поняла, что радио и авария на автостраде как-то связаны со сказкой, в которой все они принимают участие.