Томас Квик. История серийного убийцы - Ханнес Ростам

на берегу, ни на дне ничего обнаружить не удалось.

Комиссия по делу Квика терпит поражение

Несмотря на полный провал первого следственного эксперимента по воссозданию убийства Йенона Леви, расследование продолжилось. Новость о повторном следственном эксперименте с участием Квика стала для Яна Ульссона полной неожиданностью. Он пытается объяснить, насколько это всё выглядело странным:

«Следственные эксперименты не повторяют. Зачем это вообще?»

За полгода до второй попытки Сеппо Пенттинен получил доступ к заключению криминалистов, после чего допросы возобновились.

Теперь история Квика выглядела куда правдоподобнее, хотя в ней всё ещё хватало белых пятен. Кристеру ван дер Квасту нужно было решить эту проблему, и он пригласил всех на встречу.

Ульссон рассказывает:

«Был вечер, и в Главном полицейском управлении собрались все, кто имел отношение к этому делу: судмедэксперт Андерс Эрикссон, следователи из Фалуна и Стокгольма, Кристер ван дер Кваст и я. Мне показалось, что тон ван дер Кваста изменился».

Прежде Ульссон считал, что Пенттинен и Кваст на его стороне, хотя, в отличие от них, он не слишком доверял словам Квика.

«Они то и дело повторяли, что ценят моё участие и рады, когда я выражаю свои сомнения, поскольку это помогает вести дело», — рассказывает Ульссон.

Но вскоре станет очевидно: терпению ван дер Кваста пришёл конец.

На той встрече Кристер ван дер Кваст выразил недовольство формулировками в заключении судмедэксперта. Среди прочего, там чёрным по белому было написано: описание Томаса Квика почти ни в чём не соответствует выводам патологоанатомов. Квик не сумел толком объяснить, как были нанесены удары, послужившие причиной смерти Леви. Заключение составила ассистирующий врач Кристина Экстрём, но заверил его её начальник — Андерс Эрикссон.

«Кристер ван дер Кваст потребовал от Андерса Эрикссона, профессора из Умео, изменить этот документ», — поясняет Ульссон.

Как руководитель подразделения и профессор Андерс Эрикссон имел право не принять заключение и написать новое. К большому удивлению Яна Ульссона под напором ван дер Кваста Эрикссон сдался.

Когда проблема с медицинским заключением так удачно решилась, Кристер ван дер Кваст взялся за криминалистическую экспертизу, которая, по его мнению, оставляла желать лучшего.

«Кваст начал с меня и говорил таким тоном, как будто допрашивал в суде. Я понял, что он во что бы то ни стало хочет довести дело до суда. И тогда я спросил: “Но как вы поступите с очками?” Он не ответил. Встреча закончилась».

Невинный, казалось бы, вопрос Ульссона положил начало войне, последствия которой были не за горами.

«Никогда не видел, чтобы прокурор так пытался повлиять на экспертов», — говорит Ульссон.

Слухи об изменённом медицинском заключении о травмах Леви ходили много лет, однако ни журналисты, ни адвокаты не смогли обнаружить оригинал ни в материалах предварительного следствия, ни в Ведомстве судебной медицины в Умео. Именно поэтому я отношусь к словам Ульссона скептически: ведь прокурор вряд ли мог так открыто вынуждать врача изменить научно обоснованное заключение?

23 сентября 2008 года я приезжаю в Авесту к одному из следователей, занимавшихся убийством Леви, — бывшему комиссару Леннарту Ярлхейму. Ярлхейм предлагает пройти на его самодельную застеклённую веранду. По его словам, после выхода на пенсию работы у него только прибавилось: он перестраивает дома своих детей, помогает им с фирмой — да и вообще дел хватает, так что жизнью он вполне доволен.

— Значит, вас интересует Квик? — спрашивает он с ухмылкой, которая может означать всё что угодно. — Вы не первый, — добавляет он, откидываясь на спинку кресла и закуривая трубку.

Ярлхейм работал в Авесте и отвечал за сбор информации, когда осенью 1995 года в его дверь позвонили представители Главного полицейского управления и сообщили, что один из пациентов Сэтерской больницы признался в убийстве Леви.

Леннарт Ярлхейм и его коллега Вилли Хаммар начали подробно изучать жизнь Томаса Квика и выяснять, с кем он общался в год убийства. Правда, скоро они заметили, что их работа должна следовать особым правилам.

— Обычно расследованием занимается окружная полиция, которая в случае необходимости может запросить помощь Главного полицейского управления. Здесь же всё было с точностью наоборот. Нас не спрашивали, что надо и не надо делать.

Ярлхейма и Хаммара весьма удивило то, что Кристер ван дер Кваст как руководитель расследования строго-настрого запретил допрашивать бывшую девушку указанного Квиком сообщника. Леннарт Ярлхейм даже хотел провести обыск в том месте, где хранились вещи Квика: там ведь могли быть письма, дневники или ещё какие-то улики. Ван дер Кваст пресёк эту попытку — равно как и не позволил провести криминалистическую экспертизу квартир, где Квик проживал ранее.

По мнению Леннарта Ярлхейма и его коллеги, убийство Леви могли совершить два человека: «мужчина в очках» Бен Али и известный здешний убийца, которого видели в этих краях незадолго до преступления. Однако Кристер ван дер Кваст запретил прорабатывать эти версии.

— Мне показалось, что Кристер ван дер Кваст, Сеппо Пенттинен и Анна Викстрём были буквально зациклены на Томасе Квике и всеми силами хотели довести дело до суда, хотя на то, что Квик причастен к этому делу, почти ничего не указывало, — говорит Ярлхейм.

Его очень расстраивала невозможность провести тщательное расследование. Он говорит, что именно в этот момент и понял, почему Туре Нессен из Главного полицейского управления отказался работать с этим делом.

— Мы с Вилли Хаммаром тоже подумывали отказаться. Не было ничего, что указывало бы на вину Томаса Квика. Ничего!

И всё же Хаммар и Ярлхейм продолжили сотрудничать с Кристером ван дер Квастом, выполняя все его приказы.

Уже смеркалось, и я собрался было уходить, как вдруг Ярлхейм вскочил и исчез в соседней комнате. Вернулся он с тяжёлой картонной коробкой.

— Возьмите. Я всё ждал подходящего случая, и, видимо, он настал, — сказал он и поставил передо мной коробку.

Поблагодарив собеседника, я, снедаемый любопытством, отправился в отель.

В коробке находились материалы предварительного следствия по делу об убийствах Йенона Леви и мальчиков-беженцев, а также сведения о других преступлениях, которые расследовались в то время, когда ван дер Кваст обратился за помощью к Ярлхейму.

Сверху лежит самое первое медицинское заключение о смерти Йенона Леви — то самое, которое, по словам Ульссона, ван дер Кваст заставил переделать. Оно датировано 17 ноября 1996 года и подписано ассистирующим врачом Кристиной Экстрём и профессором Андерсом Эрикссоном. На первой странице кто-то написал шариковой ручкой: «Рабочий экземпляр. Неверный — по словам Кваста, необходимо исправить».

В коробке я нахожу ещё два заключения, последнее подписано только Андерсом Эрикссоном.

Держа в руке первое заключение, я без труда нахожу те части, которые прокурор